Значит, была у меня стюардессочка, и не простая, как скажем, в нашем самолёте, а из правительственного отряда, что возят по заграницам руководителей советского государства. Коллективное руководство. Святую троицу. Ха-ха. Ведь в Кремле как принято? Один летает, а двое других дома сидят, чтоб власть не отняли.
Вот она и летала стюардессой в этом самолёте. То с одним вождём, то с другим, то с третьим. Там отбор строжайший. Самые красивые и самые проверенные политически и морально. Непременное условие – девичья невинность. После каждого полёта – проверка. Их начальница в полковничьем звании кладёт стюардессу на коечку, ножки повыше и врозь, пальчиком наощупь – девственность не нарушена?
Такой уговор был в коллективном руководстве, чтоб никто из троих не мог попользоваться, злоупотребить своей властью – все стюардессы невинные девицы. С комсомольским значком на юной груди.
Тут вы меня, по глазам вижу, поймали на слове. Как же, мол, так, уважаемый товарищ Рубинчик, заврались вы совсем. Живёте с такой стюардессой из такого отряда, и её что, не выгнали за потерю невинности? Что-то не сходятся концы с концами.
Вы абсолютно правы, дорогой. Но прав и я. Дело в том, что я с ней жил, когда она была уволена из отряда, по случаю замужества. Замужних там не держат. И всё узнал, как говорится, постфактум.
Интересные, скажу я вам, подробности мадридского двора. Но это – строго между нами. Не каждому посчастливится спать с бывшей правительственной стюардессой, и не каждому повезёт лететь рядом с этим счастливчиком. Поэтому вам – из первых рук, но дальше – рот на замок.
Летала моя красавица по всей планете, юная, сексуальная, кровь с молоком, только тронь – брызнет. Члены коллективного руководства, – каждый из трёх вождей советского народа хоть и в преклонном возрасте, но всё же живой, не из бронзы отлит, – шалеют, глядя на неё, да и на её подружек. Но... партийная дисциплина. а гланное – уговор. Нарушитель сразу всплывает. Не тюрьмой, полагаю, пахнёт, но потерей доверия остальных из троицы. Раз в таком деле слово не держит, значит, и в более серьёзном политическом акте может заложить коллег, подвести их под монастырь.
Любуются ею в полёте, облизываются. По-отечески расспрашивают, нет ли в чём нужды, не надо ли помочь. Кобели в намордниках. Око видит – зуб неймёт.
Один оказался самым находчивым, но имени не скажу. Даже под пыткой. Зачем нам позорить своё родное правительство? Никакой нужды. Обойдёмся без имён. А догадаетесь – на вашей совести.
