– Я же просила не шевелиться! Расслабьте ягодицы, разведите ноги в прежнее положение! Не сжимайте яички! Руки и спину не напрягать!
Он вспомнил данное себе обещание перед кабинетом. Быть молчаливым мужчиной. Что бы, мать вашу, не стряслось. В конце концов, он не у глазника на приеме, да и кто сказал, что не нужно беспрекословно выполнять требования окулиста? Нику расслабился, попутно почувствовав, что кресло стало гораздо удобнее и, чтобы переключиться, стал подробнее рассматривать обстановку напротив себя.
Кровать напротив и в самом деле смотрелась не по-медицински. Она была двуспальной, накрыта бирюзовой накидкой с бежевой бахромой по краям. Зеркала касались две красные подушки. Кованные железные ножки на ближней к Нику стенке кровати соединялись причудливыми узорами, образуя что-то напоминающее лилию, верхушка которой походила на корону.
Внезапно из-за ширмы раздался тихий треск и в образовавшуюся в жалюзях брешь просунулась голова Виктории Скрипченко.
– Все в порядке? – спросила она и, не дожидаясь ответа, начала раздавать новые указания. – Просто сидите и смотрите вперед. Руки остаются на месте. Ничего не трогайте и старайтесь не двигаться, даже не вертеть головой. Считайте, что вы смотрите фильм.
– А что, будет фильм?
– Разговаривать тоже не надо. Договорились? – и она исчезла за раскачаивающимися полосками.
Удивительное дело: в зеркальном отражении Нику теперь не видел себя. Что зеркало действительно наклонилось – вперед и под приличным углом, – он понял, когда от него отделился прямоугольник. Незаметная дверца, слева от синего абажура, из которой вышел мужчина в темно-красном, в тон подушек, халате и тут же закрыл за собой невидимую дверь, восстановил целостность зазеркалья. Не обращая внимания на Нику, словно того и не было перед ним в дурацком положении, голого, полусидящего-полулежащего на кресле-кушетке, мужчина развязал пояс халата и, скинув его, предстал перед Нику равным ему. По крайней мере, в плане абсолютной наготы. Забравшись в кровать и укрывшись накидкой с бахромой, мужчина легонько побарабанил по зеркалу над собой ногтями, обнажив безволосые подмышки.
В зеркале вновь возникла дверь, и теперь из нее вышла женщина. Невысокая, с темными волосами средней длины, прихваченными выше лба невидимым обручем, она не стала сбрасывать с себя халат, нежно-розоватый, отливающий сдержанным блеском, а прямо в нем полезла на кровать и стала целоваться с мужчиной, демонстрируя Нику светлую полоску нижнего белья из-под коротких пол халата.
