— Мы работаем, Евгений Робертович, — жалко проблеял он.
— Это не работа! — Самурайский плюхнулся назад в кресло. — Это чёрт те что! Короче, Никита Антонович, сроку тебе — неделя. Если через семь дней ты мне не преподнесёшь на блюдечке серьёзную контрабанду — пеняй на себя! Придётся делать оргвыводы!
Самурайский уткнулся в бумаги, давая понять, что аудиенция закончена. Никита Антонович, пятясь и мелко кланяясь, покинул кабинет начальника.
— Досталось? — с усмешкой поинтересовалась в приёмной секретарша Леночка. Хамасюк буркнул в ответ нечто нечленораздельное и рысью поспешил к своим бойцам. Заместитель начальника таможни по оперработе очень боялся итогов вышеупомянутого совещания в региональном управлении. Как оказалось, не зря. Ещё вчера вечером он получил СМС-сообщение от своего знакомца, протирающего штаны в управе. Оно гласило: «Вашего Самурайского целый час жарили во все дырки. Догадываешься за что?» Ещё бы Никита Антонович не догадывался! Совещание-то было посвящено не чему-нибудь, а вопросам усиления борьбы с контрабандой. В этом смысле в Краснобубенской таможне последние несколько месяцев наблюдался определённый застой. То ли контрабандисты сделались более изобретательными, то ли подчинённые Никиты Антоновича стали работать хуже. И если сам Хамасюк предпочитал предполагать первое, то все остальные не без оснований предполагали второе.
Ворвавшись в помещение розыскного отдела, Никита Антонович завизжал прямо с порога:
— Бездельничаете? А меня сейчас только что Самурайский из-за вас поимел! Знаете, как?
Никита Антонович хотел было повторить давешние красноречивые фрикции Евгения Робертовича, но вовремя остановился. Вид дёргающегося маленького толстяка мог вызвать у подчинённых ему оперов смех и, как следствие, падение авторитета. Падения авторитета Никита Антонович допустить не мог.
— Короче! У вас на всё про всё пять дней! Через пять дней на моём столе должна лежать информация о попытке перемещения через границу крупной партии чего-нибудь! В противном случае — придётся делать оргвыводы! Все на улицу пойдёте! В народное хозяйство!
Насладившись произведённым эффектом, Никита Антонович повернулся на каблуках и покинул расположение оперов, хлопнув дверью.
— Что это сейчас было? — поинтересовался оперуполномоченный Пензюшкин. — Ураган «Катрина»?
Сёма Пензюшкин трудился в Краснобубенской таможне уже три года. Правда, в операх числился всего второй месяц. До этого Сёма служил кинологом. Изредка он появлялся в аэропорту вместе с весёлым ушастым спаниелькой и пытался заводить профессиональные беседы с сотрудниками пассажирского отдела. Пассажирщики Пензюшкина всерьёз не воспринимали, постоянно гнали от себя, да ещё придумали ему обидную кличку «Человек-собака». После назначения на должность зама по оперработе Никиты Антоновича Хамасюка, Сёма понял, что это его шанс. Он закрутился вокруг Хамасюка, стараясь почаще попадаться ему на глаза, всячески выражал своё почтение и преданность. Тут как раз в розыскном отделе образовалась вакансия. Никита Антонович и решил попробовать Пензюшкина. Сёма сразу же загордился, купил новый пиджак, сменил, наконец, старые затёртые джинсы на недорогие, но пристойные брюки. Речь его сделалась размеренной, стала полна многозначительных недомолвок и секретностей. К тому же Сёма, сделавшись опером, любой свой спич повадился начинать фразой: «По имеющейся оперативной информации…» Дошло до того, что когда кто-то из сослуживцев на бегу поинтересовался у Сёмы, а сколько времени, то в ответ услышал:
