Он действительно мог использовать чудо.
Возможно, она сделает то, что не смог целый строй женщин: смоет прочь худшее в его воспоминаниях. Вернет мир, хотя бы на короткое время.
Возможно. Но возможно и нет.
В любом случае, он должен выяснить. Должен увидеть ее, поговорить с ней. Спасти.
Глубоко внутри, где инстинкты все еще твердили, что она принадлежит ему, Кейн подозревал, что она была его единственной надеждой на выживание.
Значит, он найдет ее.
Почувствует ли она запах сигарет и парфюма, который он так и не смог с себя смыть? Потребует ли она, чтобы Кейн оставил ее в покое?
Возможно.
Послушается ли он?
Нет.
Я отвратителен. Безжалостен. Эксплуататор и шлюха.
Я не такой, хотелось ему крикнуть.
Как звали Фею? Тот факт, что он не знал ее имени, начал его раздражать. Он будет называть ее… Кьюпи[2]? Нет. Подходят только большие, великолепные глаза, но ничего больше. Тогда Динь-Динь[3]. Да. Динь-Динь подойдет. Она была такой хрупкой маленькой штучкой, с заостренными ушками и остреньким маленьким подбородком, порхая туда-сюда, постоянно вне досягаемости.
Согласно наблюдениям Торина, она остановилась в хижине в этом лесу. Около часа назад Кейн нашел хижину, но не девушку. Однако он обнаружил свежие следы. Человека. Женщины. Шесть футов ростом. Она не могла далеко уйти, и не могла двигаться слишком быстро. Учитывая глубину следов, она несла тяжелый груз. К тому же, наступила ночь.
Полумесяцу не хватало своего обычного свечения, что позволяло господствовать почти удушающей темноте. Воздух был холодным, ветер доносился с заснеженных вершин и уносил прочь любой намек на тепло. Деревья врезались в почерневшее небо.
– Что так взбесило тебя? – спросил Уильям позади него. – Я не виноват, что поезд удовольствия с тобой не сработал. Должно быть ты что-то сделал не правильно.
Кейн не обратил на него внимания.
– В любом случае, что такого важного в этой девушке? Я имею в виду, на самом деле.
Снова молчание.
– У нее что, волшебная ки…
Кейн развернулся и врезал ему в челюсть.
– Хватит! – Ярость вскипела в его крови, расплавленной ядовитой кислотой. – Не говори так. Никогда не говори так. Не о ней.
Уильям потер ушиб.
– Так почему мы ее ищем? – спросил он, словно Кейн только что не прибегал к насилию.
Неужели ничто не могло заткнуть воина? Кейн продолжал идти.
– Она сказала, что я ей должен. – И это правда… хотя и не вся.
– А ты всегда выплачиваешь свои долги? Это какой-то вид помешательства?
– Некоторые люди говорят, что это благородство. – Возможно единственное достоинство, что осталось у Кейна.
