Почему-то вместо Александра мальчишка называется теперь "Saschah"… Ладно, не важно. Лишь бы помогло… "Robot"… Почему? Ведь он живой, а не искусственный!.. Пусть так! Как бы ты его ни назвал, главное — это остановить… Ощущения. Холодные руки и ноги; бешено бьется сердце, даже больно; болит голова в затылочной части… Эмоция. Страх…. Ярость. Так, это уже гораздо продуктивнее… Последнее усилие! Что нам делать? Какой выход?… "Fihl`t`rr"… Ловец понятия не имел, что скрывается за этим непроизносимым словом, но когда всплыл ярчайший по силе образ приспособления для очистки воздуха, реакция произошла быстрее, чем осознание происходящего.
Образ воплотился в результат, к которому могло привести использование приспособления. Зеленоватый туман стал улетучиваться в окно и сразу за ним растворяться. Напряжение Силы упало.
"Robot", между тем, двигался по направлению к ним.
… Ничего Саша. Дальше пойдет легче… Ударить его "Tokom"!.. И он ударил. Линии яркого синего огня протянулись к подошедшему к ним Нечто. Очень похоже на магический шар и не похоже одновременно… Вой, крик, запах свежести горных вершин, пришедший с синим огнем… Огонь.
Горел бывший сын барона, горела комната.
* * *
Кони с пеной, летящей изо рта, рыцари, протыкающие друг друга длинными копьями, отрубленные головы, мертвые враги. Над черной пастью камина, в котором мог бы поместиться на вертеле целый бизон, развертывалась помпезная картина сражения. Она была уже изрядно закопчена. При старании, однако, на ней еще можно было рассмотреть высоко поднятое развивающееся знамя баронов д` Кригоф.
Старый барон, который год хотел обновить фреску, но никак не мог решиться на это. Все боялся, что придет неизвестный художник-мазюка и испортит старую работу, которую заказывал еще его дед. От сознания того, что молодые не могут создать ничего достойного, а только все разрушают, становилось горько и эти горькие мысли, отвлекали его шума, доносившегося из Старой башни.
Точнее было бы сказать, что шумела сама башня. Казалось, что она сейчас развалится на части: скрипы, вой, стоны. И все это нечеловеческого происхождения.
— Не волнуйтесь, дядя. Все, может быть, обойдется.
— Я и не волнуюсь, — солгал барон.
Он волновался каждый раз, когда кто-то пытался помочь его несчастному сыну. Правда, раз за разом неоднократные попытки помочь сыну заканчивались ничем. Сначала в нем родилось отчаяние, которое почувствовали все жители округи и замка на своих шеях. Потом пришло равнодушие к миру и жизни, которое согревалось небольшим огоньком надежды, теплившимся глубоко в душе рыцаря. Теперь он снова ждал чуда, хотя в чудеса не верил, ибо вся жизнь рода д` Кригоф служила доказательством торжества человеческой воли.
