Он не хочет ее слушать. Тайка смиряется. Этот разговор она уже затевала не раз и не два. Все они в итоге выливались в безобразные скандалы и вызывали у него только озлобление.
— Может просто нужно подождать? — поддерживает она его разговор о Кире.
— Если у нее седьмая категория, можно подождать. А если девятая, сама знаешь, никто тебе такой роскоши не предоставит. По любому, Большой театр для нее должен быть закрыт. Туда почти невозможно попасть, но в Ташкенте она солировала. Пусть Таракан займется театром.
— Ну ты и хам! У Таракана и так четыре объекта. Он безвылазно в регионах.
— Ему ничего не сделается, тараканы даже от радиации не дохнут. В свое время я тоже не вылазил из регионов.
— А ты в это время что будешь делать? С бабочками летать? Дай, я проверю твои руки.
— Отстань, ты знаешь, я не колюсь.
— Я знаю про тебя все меньше и меньше, Зигги. Ты сильно изменился.
Он радужно улыбается ей.
— Не напрягайся, старушка. Я в полном порядке. Когда говоришь придут результаты Киры из лаборатории?
— Через неделю. Все это подозрительно, знаешь Далаки много лет давал Киру как седьмую и вдруг заявил в девятой категории. Прямо перед ее отъездом в Москву. Почему?
Тайка спохватывается, но уже поздно, сказанного не воротишь. Она нечаянно ткнула спицей прямо в незаживающую рану Зигги. Ведь эта история очень похожа на Лилину. Вот сейчас он опять думает про нее. Когда же он ее забудет? По его лицу пробегают волны страдания, рот дергается, ему очень больно. Но заметив сочувствующее лицо Тайки, он тут же начинает кривляться.
— А может он просто некомпетентный мудозвон?
— Да еще то трепло, — усмехается Тайка.
Зигги склоняется над зеркальцем и втягивает кокаин.
Он пережимает ноздри пальцами и несколько раз резко вбирает воздух. Теперь он гнусавит, как при насморке.
— Не думай, что Милованова — низко висящая вишенка. Протянуть руку и сорвать не получится, не обольщайся. Ее нужно довести до отчаяния, чтобы не было сил подняться и жить. Чем хуже для нее, тем лучше для нас. Кстати, она встала на учет к Еникееву?
— Нет, конечно! Хотя Далаки ее запугал.
Зигги щекотно в носу, он несколько раз сжимает его.
— Истончишь перегородку — потеряешь нос, — предупреждает его Тайка.
— Если не жалко головы, то не жалко и носа.
Она вздыхает.
— Кстати, Еникеев мне жалуется, что ты ничего не сдаешь.
— Плодить таких же ублюдков как я? Скажи ему что у меня не стоит.
— Будут проблемы в Центре.
— Ну да, они меня заставят. Пусть приезжает Когль и отдрачивает у меня, я не против.
