— Об этом не сегодня-завтра будут болтать в универе, — Керимов оглянулся по сторонам, словно опасаясь найти поблизости случайных свидетелей нашего с ним разговора. Но, никого не обнаружив, тут же продолжил. — Весь город несколько дней будет говорить об этом. Журналистам и сплетникам, при всем своем желании, ты ничего доказать не сможешь.
А зачем вообще что-то доказывать?
— Я тебя не понимаю, Керимов. То ты говоришь про родителей, то про журналистов. Что происходит?
— А ты не видишь? Попробуй угадать. Но сначала подумай, в какой заднице мы оба оказались, если даже мои предки поверили в чушь о нашем с тобой романе. Про остальных тебе объяснить или поймешь и так? — ехидно поинтересовался у меня Керимов.
— Ну и что? — я до сих пор не видела глубины проблемы. — Журналисты разберутся в том, что произошло, и интерес к истории пропадет.
— Черта с два, он пропадет, — уверенно заявил Керимов, будто знал, что будет дальше.
Я прикрыла глаза, едва сдерживаясь от того, чтобы не закричать на Тима.
— С тобой невозможно разговаривать. Думай, что хочешь. Обо мне, журналистах, новостях, сплетнях… ЧТО УГОДНО. Только объясни, что тебе от меня сейчас надо? — поинтересовалась я. — Ты мне все сказал. Я тебя поняла. Теперь я могу вернуться в палату?
— Нет… Нам надо еще с тобой договориться, — словно нехотя ответил парень.
— О чем? — сложив под грудью руки, я хмуро уставилась на Тимура.
— Родители боятся, что я тебя брошу, — коротко заявил Керимов и замолчал. Я, видимо, должна была понять ход его нелогичных мыслей после одной только этой фразы.
— И?
В чем здесь проблема? Любимые предки могут думать все, что угодно. И мнение родителей о том, что их сын, никогда со мной не встречавшийся, собирается меня бросить, никак не может быть поводом для нынешнего разговора Тимура со мной…
Или может?
Лично мне проблема видится совсем в другом — в том, что с подачи сплетников, а вовсе не журналистов, о моей беременности узнает весь универ. На нашем факультете и, как обычно, еще на двух соседних, начнут судачить о том, что идиотка Ветрова залетела. И мне еще повезет, если Князев скроет факт нашего с ним знакомства. Тимур же в свою очередь при каждом удобном случае будет вспоминать, как он тащил меня в больницу…
Керимов снова герой, а Ветрова снова дура!
Черт, конечно, все это глупо. Тимур, если б узнал о моих мыслях, сказал бы, что мыслю я очень плоско. А оттого не вижу всех «подводных камней». Но все-таки, о чем говорит Керимов?
