– Но что, если его жена станет королевой Англии?
– Боже упаси! – отрезал Людовик. – Сомневаюсь, что это случится. Дело их проиграно еще до того, как начато. Пусть лучше Констанция достанется наследнику Стефана, став родственницей тех, кто уже на троне.
Алиенора задумалась. Решение вполне разумное, но было что-то в Жоффруа, заставившее ее полагать, что муж недооценивает его.
– Я буду рад, если он покинет двор, – добавил Людовик. – Он оказывает на всех дурное влияние. Не хочу, чтобы ты или любая из женщин даже близко к нему подходила, это ясно?
– Но мой долг – разговаривать с твоими вассалами и быть хорошей хозяйкой, – запротестовала Алиенора.
– Тогда разговаривай со стариками и епископами. А Жоффруа Анжуйского оставь в покое. Я серьезно. – Он подошел к ней и остановился рядом, подбоченившись. – Знаешь, какие здесь болтливые языки? Королева Франции должна быть вне подозрений.
Людовик явно ревновал. Алиеноре это понравилось.
– Ты разве мне не доверяешь? – Она приподнялась на цыпочках.
– Я не доверяю ему… как уже говорил. – Людовик притянул ее к себе и поцеловал. – Даешь слово?
Алиенора вернула ему поцелуй и разгладила морщинку на его лбу кончиками пальцев.
– Обещаю, буду очень осторожна. Идешь в постель?
Все последующие дни Алиенора действительно соблюдала осторожность, поскольку мысль остаться с Жоффруа Анжуйским наедине совершенно лишала ее покоя. Она разговаривала со старыми вассалами и епископами. Водила компании с женами и дочерьми. Единственный раз, когда едва не оступилась, – во время танцев на Рождество: Жоффруа был ее партнером, а по завершении танца поцеловал ее запястье с тыльной стороны, слегка коснувшись кожи зубами – мол, так хороша, что он готов ее съесть, – и с поклоном удалился. Все это были игры, но далеко не безобидные с его стороны. От этого поцелуя по ее телу прошла дрожь, она даже сощурилась. Алиеноре предстояло еще очень многое узнать, но она обязательно научится. И однажды, когда превзойдет его в знании, то настанет ее черед выворачивать его наизнанку, и делать это она будет с легкостью.
Глава 10
Париж, весна 1138 года
Алиенора, охнув, прикусила губу, когда Людовик отстранился и перекатился на спину, тяжело дыша. Он был груб на этот раз, и она чувствовала себя изможденной, однако начала понимать, что его страсть в спальне часто зависела от событий, случившихся за ее пределами. Недавно у нее закончились месячные, и впервые за восемь дней муж и жена легли вместе в постель. Все это время Людовик избегал ее общества и занимал себя молитвами и размышлениями, предпочитая не контактировать с женой, пока менструальная кровь делала ее нечистой.
