— У меня тоже есть принципы, — Леса взглянула на меня, и на ее губах заиграла легкая усмешка. — Правда… в этом городе их приходится существенно занижать.
Я тоже рассмеялась. Именно в этот момент в аудиторию зашел Дэймон. Мне сразу захотелось сползти под стол.
— О Боже…
Проявив верх понимания, обе девушки замолчали. Я схватила ручку, делая вид, что поглощена изучением вчерашних записей.
Как оказалось, я написала не так уж и много, поэтому, чтобы создать видимость деятельности, мне пришлось медленно выводить дату сегодняшнего занятия. Дэймон расположился прямо позади меня, из-за чего мой желудок сжался так сильно, что я начала опасаться, что меня стошнит. Прямо здесь, на глазах у всего класса…
Он ткнул в мою спину ручкой.
Я замерла. Снова его проклятая ручка… Я опять почувствовала толчок, на этот раз чуть сильнее. Я развернулась, сузив глаза:
— Что?
Дэймон улыбнулся.
Окружающие, не стесняясь, наблюдали за нами во все глаза. Складывалось впечатление, что повторялись события вчерашнего ланча. Я могла поспорить, что народ ожидал, что я вот-вот опрокину на его голову содержимое своей сумки. В зависимости от того, что он собирался сказать, такое вполне могло случиться. Хотя я, конечно, сильно сомневалась, что на этот раз подобное сойдет мне с рук.
Склонив голову, он смотрел на меня из-под нереально густых ресниц.
— Ты задолжала мне новую рубашку.
Моя челюсть чуть не ударилась о спинку стула.
— Как выяснилось, соус от спагетти не всегда выводится с одежды полностью.
Каким-то образом я нашла в себе силы парировать:
— Уверена, в твоем распоряжении имеется достаточное количество рубашек.
— Верно, только эта была моей любимой.
— У тебя есть любимая рубашка? — я скептически подняла бровь.
— Да… и знаешь, я полагаю, что ты также испортила любимую блузку Эш, — он снова усмехнулся, и на его щеке появилась ямочка.
— Уверена, что ты хорошо ее утешил — бедняжка перенесла сильнейшую моральную травму.
— Я сомневаюсь, что она когда-нибудь сможет восстановиться, — ответил он.
Я закатила глаза, понимая, что мне следовало все-таки извиниться. Но я никак не могла заставить себя это сделать.
Да уж, похоже, я действительно начинала превращаться в нечто малоприятное.
Я уже собралась отвернуться, как вдруг услышала:
— Ты должна мне. Снова.
Я окинула его долгим взглядом. Раздался звонок, но я почти не слышала его. Мою грудь сдавило.
— Я ничего тебе не должна, — произнесла я так тихо, что кроме нас двоих этого никто не слышал.
