Лишь теперь он заметил несколько седых волос в гладко причесанных волосах жены.
— У тебя седые волосы, — сказал он и опять пожалел о сказанном.
— Есть, — спокойно сказала Людмила. — Ты только сейчас заметил?
В ее тоне не было упрека, скорее легкая насмешка. И Алексею снова стало неловко.
— Ну как, дочка, идем в гости?
— Хорошо, только подожди, я эти галушки… Мама, можно в этот горшочек?
Она взяла отца за руку.
— Ты, осторожно, здесь скользко на лестнице. А знаешь, когда война кончится, здесь будет свет, не веришь? Смотри под ноги, а то тут можно наступить на какую-нибудь гадость. Ты лучше иди за мной, я каждый день хожу к Дуне и знаю, как пройти. А ты у них еще не был?
— Нет.
— Вот видишь, а у них очень хорошо. Только в будние дни никого нет, один профессор и Дуня. А в воскресенье все дома и страшно весело. Знаешь, ее тетя играет на гитаре и поет. Мама у нее недавно умерла, а папа на фронте. А они все работают, как мама, а Дуня остается с профессором. Это ее дедушка. Понимаешь? И он готовит обед, можешь себе представить? И знаешь, когда он чистит картошку, то надевает очки, вот честное пионерское. Не веришь?
Радостный писк был ответом на их стук в дверь. В дверях появилась девочка меньше Аси.
— Я принесла галушек для щенка, смотри-ка, полный горшочек…
Девочки исчезли. Алексей на мгновенье нерешительно остановился в темной прихожей. Но дверь приоткрылась.
— Это вы, Алексей Михайлович? Пожалуйте, пожалуйте. У нас тут тесно…
Комната была полна людей, по крайней мере так показалось Алексею в первый момент.
— Познакомьтесь.
Он пожимал кому-то руки, здоровался и с облегчением сел, наконец, на указанное ему место.
— Налей, налей, Соня, гостю, — распорядился профессор.
— Нет, нет, я только что обедал.
— Ну, тем лучше… Закладку сделали, а то у нас с закуской не очень… Выпейте с нами чаю, Алексей Михайлович.
После чаю компания стала расходиться.
— Вы, папа, дома будете?
— Разумеется, куда ж мне?
— А то мне нужно…
Молодая красивая женщина, как оказалось, именно играющая на гитаре тетка, собиралась в концерт. Кто-то шел к знакомым… Комната быстро опустела. Из кухни доносилось щебетанье играющих со щенком девочек.
— Не очень светло… А тут керосин такой, только трещит и коптит… А я вам хотел показать, Алексей Михайлович.
— Нет, нет, еще светло.
Профессор рылся в грудах полотен и бумаги, сложенных на сундуке.
— Тесно у нас, вот я уж здесь… Сейчас покажу вам разные наброски… вот.
Алексей взял в руки маленькую картинку. Откинутая светлая головка. Полуоткрытые губы, цветной платок соскользнул на плечи. Чарующая девичья улыбка.
