На парадной двери висел старомодный молоток желтой меди в виде львиной головы, только что свирепо надраенный. В его искривленной поверхности Куинн увидел собственное крошечное гротескно искаженное изображение и подивился, насколько точно оно соответствует его душевному состоянию.
Женщина, открывшая дверь, была удивительно похожа на дом: такая же маленькая, немолодая и изящная. Хотя черты ее были правильны, а фигура все еще хороша, лицо выглядело странно застывшим — в нем отсутствовала искра жизни или хотя бы мимолетного интереса к чему бы то ни было.
— Миссис О'Горман? — вежливо поинтересовался Куинн.
— Да. Но я ничего не покупаю.
«И ничего не продает», — подумал Куинн.
— Меня зовут Джо Куинн, — представился он. — Я был знаком с вашим мужем.
Лицо ее осталось застывшим, но в глазах промелькнуло слабое любопытство.
— Это вы звонили по телефону?
— Да. Я был потрясен, услышав, что он умер. Вот, пришел выразить свои соболезнования и извиниться, если мой звонок вас каким-то образом огорчил.
— Спасибо. Извините, что я так резко повесила трубку. Решила, что это чья-то злая шутка. Спрашивать о Патрике после всех этих лет, когда каждый в Чикоте знает, что он… ушел…
«Ушел». Куинн отметил и слово, и то, что она заколебалась, прежде чем произнесла его.
— А откуда вы знали моего мужа, мистер Куинн?
Он не успел приготовить два ответа на этот вопрос и ухватился за тот, который показался ему наиболее безопасным:
— Мы с Патом вместе служили в армии.
— О! Ну, входите.
Холл был маленьким, а из-за обоев и ковров казался еще меньше. Вкус миссис О'Горман — или, возможно, самого О'Гормана — ограничивался розами: большими красными — на ковре, розовыми и белыми — на обоях. Кондиционер, установленный в боковом окне, работал с изрядным шумом, но без особого результата: в комнате было жарко.
— Садитесь, пожалуйста, мистер Куинн.
— Благодарю.
— А теперь расскажите мне про моего мужа.
— Я надеялся, что вы мне расскажете.
— Но так же не делается, верно? — удивилась миссис О'Горман. — Когда мужчина приходит выразить соболезнование вдове своего старого однополчанина, он обычно переполнен воспоминаниями, не так ли? Так что, пожалуйста, не стесняйтесь. Начинайте. Я вся внимание.
Куинн застыл в неловком молчании.
— Может быть, вы все же стесняетесь, — осведомилась миссис О'Горман. — Помочь вам начать? Ну, например: «Я никогда не забуду, как мы…» Или вы предпочитаете сразу брать быка за рога? Начните, скажем, с того, как немцы карабкались по склонам холма, приближаясь к вам, а вы, раненый, лежали в вашем подбитом танке, как в ловушке, и лишь ваш старый дружище Пат О'Горман остался рядом с вами. Как, пойдет?
