— Еще насмотритесь. Уж она-то от вас никуда не денется, — рот шерифа растянулся в невеселой улыбке. — Что, не нравится моя манера выражаться, а, Куинн? Ничего, привыкнете. Советую, кстати, и вам ее перенять. Чует мое сердце — если в этом деле начать слишком серьезно размышлять о смерти, то есть все шансы закончить свои дни, вырезая бумажных куколок в одном очень странном заведении.
— Спасибо, шериф. Я буду помнить, что этот шанс у меня остается, — серьезно поблагодарил Куинн.
* * *
За руль уселся помощник шерифа в форме. Куинн с Лэсситером устроились на заднем сиденье. За ними следовала вторая машина с двумя полицейскими и портативной лабораторией.
Было четыре часа, и солнце еще жарило вовсю. Едва они выехали за черту города, Лэсситер немедленно скинул шляпу и куртку и расстегнул воротник рубашки.
— Вы хорошо знали эту сестру Благодеяние, Куинн?
— Да нет. Мы и говорили-то с ней пару раз, не больше.
— Тогда почему вас так потрясла ее смерть?
— Она мне очень нравилась. Чудесная женщина была. И умница.
— Кто-то, очевидно, вашего мнения не разделял. Не представляете, кто бы это мог быть?
Куинн смотрел в окно, раздумывая о том, как рассказать шерифу об убийце О'Гормана, не упоминая при этом о письме к Марте О'Горман. Он помнил свое обещание никогда и ни при каких обстоятельствах не упоминать об этом письме, но начинал понимать, что выполнить его будет непросто.
— У меня есть основания предполагать, — осторожно начал он, — что сестра Благодеяние оказалась доверенным лицом и другом одного убийцы.
— В самой колонии?
— Да.
— Не очень-то осторожно с ее стороны, а? Вы же говорили, что она была умна?
— Чтобы понять ситуацию, вам нужно больше узнать о самой секте. Колония существует почти в полной изоляции от прочего мира. Истинно Верующие, как они себя называют, не признают ни наших законов, ни наших обычаев. Вступая в Тауэр, человек полностью отрешается от прежней жизни, от прежнего имени, от семьи, имущества и, что для нас особенно сейчас важно, от своих прошлых грехов. По нашим законам, укрывающий убийцу становится его соучастником. Но взгляните на это с точки зрения Истинно Верующего. Жертва принадлежит миру, которого он больше не признает; преступление наказывается законами, в который он не верит и не считает действенными. Так что в собственных глазах сестра Благодеяние отнюдь не считала себя соучастницей убийства. И остальные члены секты поступили бы точно так же, если бы знали об убийстве… правда, здесь очень большое «если».
