Это был старый трехэтажный дом из белого кирпича в викторианском стиле. Больше всего он походил на величественную светскую даму былых времен, свысока взирающую на появившихся откуда-то наглых выскочек-нефтяников, изо всех сил пытаясь их игнорировать и уж во всяком случае не желая иметь с ними ничего общего. Отгородившись от мира кружевными занавесками и остроконечными башенками, он размышлял, не одобрял и день за днем с неизбежностью проигрывал неравную битву с плоскокрышими оштукатуренными ранчо и унылыми домами-коробками из красноватой древесины. Куинн не сомневался, что женщина, ответившая ему из-за дверей, будет вполне под стать дому.
Однако миссис Хейвуд оказалась совсем иной: стройной, элегантной, в льняном бежевом платье, с волосами, выкрашенными в цвет розовой платины. Если не считать едва заметных шрамов от пластической операции на лице, она выглядела однолеткой собственного сына, и лишь внимательный наблюдатель смог бы заметить затаившуюся в ее глазах давнишнюю печаль.
— Миссис Хейвуд? — осведомился Куинн.
— Да, — с голосом, увы, никакая пластическая хирургия ничего поделать не могла: хриплое, унылое контральто красноречивее любых морщин говорило о возрасте владелицы. — Я ничего не покупаю у разносчиков.
— Меня зовут Джо Куинн. Мне бы хотелось обсудить с мистером Хейвудом одно дело.
— Для дел существует офис.
— Я туда звонил. Мне сказали, что его нет. Решил попытаться застать его дома.
— Здесь его тоже нет.
— Ладно, прошу прощения за беспокойство, миссис Хейвуд. Вас не затруднит попросить мужа связаться со мной, когда он вернется? Я остановился в мотеле Фрисби, на Мэйн-стрит.
— Мужа?! — она набросилась на это слово, будто голодная кошка. Куинн почти чувствовал прикосновение ее когтей. В нем отчаянно боролись острая неприязнь и столь же острая жалость, неожиданно взметнувшаяся при виде отчаянного голода в ее глазах — голода, который она безуспешно пыталась скрыть за застенчивой, девичьей улыбкой. — Вы ошиблись, мистер Куинн. Впрочем, это приятная ошибка. Жаль, что все ошибки, какие выпадают нам на долю, не могут быть такими. Джордж — мой сын.
Куинн устыдился того, что ему пришлось использовать столь грубую приманку, но менять что-либо было поздно.
— Трудно поверить.
— Честно говоря, я обожаю лесть и поэтому склонна с вами согласиться.
— Уверен, что я не первый допустил такую ошибку, миссис Хейвуд.
— О да, такое случается сплошь и рядом. Но никогда это меня до такой степени не удивляло и не забавляло. Боюсь, правда, что бедный Джордж совсем не найдет это забавным. Пожалуй, лучше, если я ему ничего не скажу, пусть это останется нашим маленьким секретом, мистер Куинн. Договорились?
