Когда я захожу на кухню, то воспоминания той ночи ударяют мне грудь, когда Джексон сидел за стол и ел пирог, а Калеб доставал меня с моим секретом. Ночь, когда Кайден узнал кто «сломал» меня. Ночь, когда он позволил мне выплакаться, а затем выскользнул из моей жизни так легко, как если бы он был сделан из песка.
Я направляюсь к шкафу и вытаскиваю тарелку и коробку с хлопьями. Ставлю тарелку вниз на стол и открываю коробку, когда мама заходит внутрь, позволяя холодному воздуху и снегу залететь в помещение. Она хлопает дверью, а после снимает сапоги и направляется ко мне.
— Я собиралась приготовить тебе завтрак. — Она тянется к ящику над плитой, где хранит кастрюли.
Качаю головой, насыпая хлопья в тарелку.
— Все нормально. Я не так голодна, чтобы плотно завтракать.
Она опускает руку и сканирует мою крошечную фигуру.
— Похоже, ты снова теряешь вес.
Я смотрю вниз на свои короткие ноги и тонкую талию, скрытую под пижамой.
— Это просто стресс.
— Стресс из-за чего? — спрашивает она. — Из-за учебы? Или из-за того, что случилось с твоим другом?
Не могу удержать это в себе. Это слишком, и все слова разом выплескиваются из меня.
— Ого, теперь он мой друг, но когда ты впервые узнала об этом, то была так счастлива, что мы пара. На самом деле, думаю, что ты поделилась этим со всем чертовым городом.
— Выбирай выражения. — Она еще раз завязывает свой розовый халат и убирает волосы с лица. — Келли Лоуренс, ты не будешь разговаривать со мной в таком тоне.
Она разворачивается и тянется к шкафчику, где хранятся все ее лекарства.
— Это мой дом, и пока ты здесь, то будешь следовать моим правилам.
Я яростно закрываю коробку с хлопьями.
— Мне восемнадцать, и я могу дружить с тем, с кем захочу.
Он берет одну из больших баночек и медленно разворачивается ко мне лицом, держа руку на крышке.
— Даже с тем, кто избил лучшего друга твоего брата.
Я впиваюсь ногтями в столешницу, когда боль последних шест лет перекрывает мне кислород.
— Это все, что тебя волнует? Калеб?
Его имя на вкус, как яд в моем рту.
Она пытается открутить крышечку от баночки.
— Келли, Калеб был частью нашей семьи с шести лет. Ты знаешь, его семья едва разговаривает с ним. Мы его единственная семья.
— Мне плевать на Калеба! — Кричу я, а легкие словно в огне. Но это хорошие ощущения. Действительно хорошие. Я кладу руку на грудь, спокойно отпускаю столешницу и распрямляю плечи. — Я позавтракаю с Сетом.
Ее взгляд напрягается, а губы приоткрываются, готовые к протесту, но выражение моего лица успокаивает ее. Она закрывает рот, когда крышка соскальзывает с баночки.
