«Сегодня мы, — рассказывал Леопольд Треппер, — располагаем доказательствами того, что вплоть до мая 1945 года в сотрудничестве с верным Кентом он ведет свою личную игру. До последних минут войны он передает военную информацию. Кент проинформировал Центр о том, что он поддерживает контакт с группой немцев, занимающих очень высокие посты, что в этих обстоятельствах он имеет возможность получать и передавать сведения первостепенной важности. В июле 1944 года, когда союзнические армии приближаются к воротам Парижа, все тот же Кент запрашивает Центр, должен ли он остаться в столице или следовать за своими немецкими друзьями! И он получает ответ от Директора, который советует ему уехать с нацистами, не прерывая связи с Москвой. Эти директивы явно радуют Паннвица: в сотрудничестве с русскими он видит неожиданную для себя возможность выйти сухим из воды».
26 августа 1944 г., буквально накануне входа в восставший Париж танков Леклерка, Хайнц Паннвиц с кучкой сотрудников зондеркоманды, среди которых был и Кент, покидает город. Спасаясь от встречи с союзными войсками, их маленькая колонна устремляется по шоссе, забитому беженцами и отступающими солдатами вермахта, в сторону Германии, в Карлсруэ.
Маргарет Барча с детьми покинула город в середине сентября, когда все вокруг сотрясалось от разрывов бомб, Хайнц Паннвиц перевез их в небольшой тюрингский городок, даже точнее — курортный поселок Фридрих-Рода, где в одном из пансионатов уже жили другие «почетные гости» — княгиня Рус пол и, семья генерала Жиро и другие.
В октябре у младшего сына Мишеля началось двухстороннее воспаление легких. Винсенте Сьерра пришел навестить их 22 октября и остался на несколько дней. Затем он появился еще раз 3 декабря, и, хотя не мог сказать ничего определенного о будущем, у Маргарет Барчи все же была надежда, что после многих лет постоянной разлуки они смогут вместе спокойно дождаться конца войны, но, увы, им снова помешал Хайнц Паннвиц. В середине февраля 1945 г. он явился в пансионат и, несмотря на истерические крики Маргарет Барчи, с которой случился нервный припадок, увез ее мужа с собой.
Накануне, перед расставанием, Анатолий Гуревич подарил жене золотое кольцо, внутри которого по-французски были выцарапаны слова: «Я предал Родину». Страшное самопризнание, вырвавшееся помимо воли в трудный час. Может быть, только тогда, сотрясаясь от ужаса за содеянное, бывший агент Кент и сказал единственный раз правду, которую потом старался забыть.
