Прекрасный фон для компенсации сексуальной недостаточности недобитых тел. В углу со спущенными штанами стоял один из пациентов. Обхватив руками большой умывальник, сумасшедший бился о него лбом. Сзади пыхтел второй. Умывальник вздрагивал, на пол сыпалась известка.
Еще один псих маячил в стороне. Онанировал.
В кабинке слева от двери сидел на корточках шизофреник из соседней палаты, вылавливал из унитаза экскременты, размазывал их по лицу и истошно верещал, время от времени спуская воду.
Женя устало опустился на пол рядом с умывальником.
Снова. Снова перед глазами безумным хороводом закружились сцены безупречно испоганенной прелюдии к жизни.
Его, худенького тринадцатилетнего пацаненка, избивает надравшийся в стельку папаша. Гаденыш стащил деньги из семейной копилки.
Отец сжимает армейский ремень. Один за другим хлесткие удары по костлявому телу подростка. На ссутулившейся спине багровеют полосы. Женя не плачет. Зажмурился, до крови прикусив губу.
Шумно вбегает перепуганная, растрепанная мать. Обхватила руки мужа, пытаясь защитить… Звонкий удар по лицу, из рассеченной щеки стекают струйки крови. Слегка протрезвевший алкаш, бормоча угрозы, уходит. Пить дальше.
Мама обнимает вздрагивающее тело сына.
«Сынок, все будет хорошо, все будет хорошо, обещаю…»
Осеннее утро, слякоть и мелкий дождь. Женя, спотыкаясь, убегает от горланящей и свистящей ватаги дворовой шпаны. Нести и отдавать деньги главарю местной банды он отказался. Добежав до угла строящегося дома, мальчик поскользнулся на подмерзшей луже.
Над ним – озлобленно ухмыляющиеся лица малолетних гопников.
– В яму, его, пацаны! В яму, б…ядь!
Усердно пиная ногами, зверята скидывают Женю в яму со строительным мусором и жидкой грязью.
– Хватит с него. Идем...
Два часа спустя. Подросток сидит на краю пустыря, размазывая по разбитому лицу слезы, вонючую жижу и кровь.
– Что с тобой, малыш?
Молодая мама остановилась напротив. Прогулочная коляска нежно-голубого цвета.
Женя молчит. Завороженно глядя на противоестественно светлое пятно на фоне мерзости окружающего, подходит ближе. И смотрит. На белой простыне, укрытый разноцветным одеяльцем, лежит младенец. Улыбается, протягивает крошечные ручки. Глаза большие, голубые, восторженно-любопытные.
Женя поднял окурок с пола, закурил.
Несколько раз затянувшись, вынул из кармана лезвие. Закатал рукав серой пижамы, обнажив костлявую руку. Сквозь бледную кожу, усыпанную шрамами и гематомами, просвечивались голубоватого цвета вены.
