— На контакт-то они идут, только что мы сможем сделать без Рейха? Он рассматривался как главная сила нашей коалиции.
— Мы и сами вполне справимся. Тем более что с Союзом у нас никакой войны нет. А Италия так и вообще — довольно активно торгует. Хотя, конечно, без Рейха будет тяжело, — покачал головой Петен. — Как я понял, предварительное согласие на созыв конференции вы получили? — После небольшой паузы спросил президент Окситании.
— Так точно, господин президент.
— Тогда переходите к официальной части. Не будем откладывать в долгий ящик.
— Но Муссолини настаивает на проведение конференции в Риме…
— Я не против его просьбы. В Риме, так в Риме.
3 марта 1942 года. Германия. Берлин. Особняк Гальдера
Гудериан выпустил сигаретный дым и отхлебнул немного ароматного кофе.
— Сведения точные? — Уточнил после нескольких минут гнетущей тишины Гальдер, чуть раздраженно потирая виски.
— Да. — Кивнул Гудериан. — Наш добрый фюрер вызывал меня к себе и давал накачку. Исходя из ее содержания, можно сказать только одно — мы очень близки к тому, чтобы заключить перемирие с Лондоном.
— То есть, выступим для него пушечным мясом… — заметил Шпеер.
— Скорее всего, — кивнул Хайнц.
— Как вы думаете, ваш друг выйдет еще снова на связь? — Вкрадчиво поинтересовался Гальдер, глядя прямо в глаза главному инспектору танковых войск Вермахта.
— Полагаю, что он не просто так передал нам вышеупомянутые документы. Он выдерживает время и подбирает момент. Ведь нам нужно все проверить. Конечно, его персональный авторитет высок, но, он не рискует.
— Он? Вы считаете, что маршал играет свою персональную партию?
— Сложно сказать. Иногда мне так кажется, а иногда мерещится, что он чья-то марионетка. Он очень интересный человек. Боюсь, что мы вряд ли узнаем когда-либо истину.
— Если это его персональная игра, то чего он хочет?
— Союза между нашими странами. Все что я о нем знаю, говорит только об этом. Даже Ольгу он взял в жены с определенным подтекстом.
— Да, — кивнул Шпеер, — ход с этим браком оказался очень сильным. Никто и не ожидал, что такая мелочь так интересно раскроется. И ведь чем больше официальные власти будут отрицать причастность этой женщины к войне, тем больше солдаты станут ухмыляться и сально шутить.
— Он вообще сделал очень много ходов. Вспомните Испанию и Чехословакию. Не догадываетесь, ради чего маршал влез в эти, в общем-то, довольно сложные и не очень нужные для Москвы кампании? — Улыбнулся Гудериан.
