— Человек с севера, — промолвил Турила раньше, чем успел ответить Рогдай. — Заморский воин.
— Верно, — подтвердил молодой охотник. — Утоп бы в болоте, если бы я не вытянул. Говорит, что искал рудные залежи, а про нас ничего не знает.
Свеон твердо стоял перед вождем и жрецом, глаза которых так и сверлили его.
— Правда ли, — Турила прищурился, — что вы совсем не боитесь смерти?
— Он не понимает тебя, жрец, — сказал Рогдай. — С ним нужно говорить по-словенски.
Когда охотник объяснил Энунду вопрос Турилы, тот равнодушно пожал плечами.
— Достойная смерть — стезя избранных, звезда, ведущая воина. Мы сражаемся и умираем на земле, чтобы заслужить право вступить в дружину Отца Богов на небе.
— Говорят, ваши огромные струги, на которых вы бороздите моря и реки, наделены душой, и вы поклоняетесь им, как кумирам, — продолжал жрец.
Энунд задумался, прежде чем ответить.
— Суда, которые мы называем драконами — часть нас. Они и правда живые, часть наших душ и сердец. Так же, как добрый меч и топор. Но славим мы лишь наших богов, которые направляют наш земной путь.
— Так это ваши боги привели вас в наш край? — сурово спросил Осмак.
— Все свершается по их воле, — молвил свеон. — В Гардарику[8] ходили еще наши отцы.
Осмак запыхтел.
— Наслышан я о подвигах ваших отцов… — пробурчал он. — И о той крови, которой они залили Ильменские земли.
— Вождь, — решил вмешаться Рогдай. — Урмане теперь служат Сбыславу.
— Тем хуже, — Осмак помрачнел еще больше.
Воцарилось молчание.
— Как мне следует поступить? — вождь повернулся к Туриле.
— Пускай урманин пока останется в починке, — подсказал жрец. — Там будет видно. Если окажется, что он не лазутчик и его вожди ничего не замышляют против нас — мы его отпустим.
— Пусть так, — Осмак прикрыл глаза. Голос его сделался жестким. — Пока чужак будет в Воронце — ты за него отвечаешь, — кивнул он Рогдаю. — Посели его в своем доме.
— Хорошо, вождь, — подчинился охотник.
— Только сначала сведи к Вояну. Пусть поглядит, нет ли ущерба для его жизненной силы. Болото может поразить плоть, а может забрать душу. Но самое страшное — заменить душу человеческую на душу дивью. Тогда плоть станет жилищем беспризорных духов.
— Он крепкий парень, — заверил Рогдай. — Не видел прежде, чтобы после болотного плена кто-то стоял на ногах без посторонней помощи. А этот — хоть бы что. Только озноб колотит.
— Отпоите его травами и медом, — распорядился Осмак. — Если понадобится — протопите баню, чтобы прогнать всю хмарь. А я пока созову старейшин и пошлю людей вызнать, не затевают ли чего худого кривичи.
