Вся машинная команда была уже в сборе.
Я подозвал старшего механика. Трофимов быстро взбежал по железному трапу.
Трудно было разглядеть в темноте его лицо, но с первых же слов по его интонации я понял, что в машинном отделении произошло нечто серьезное, хотя старший механик старался говорить возможно спокойнее.
Он докладывал:
– Из-за крена отливное отверстие запасного холодильника оказалось под водой. Невозвратный клапан не работает. Прокладку у крышки пробило. Сейчас потуже завернем гайки у крышки и остановим течь.
Я спросил:
– Нужна ли вам помощь?
Трофимов ответил:
– Нет, нет, мы справимся сами.
Но через 15 минут Трофимов разыскал меня. Бледный, перепачканный маслом и сажей, он быстро проговорил:
– Константин Сергеевич, ключами не закрыть… Вода прибывает…
Выход был один: немедленно пустить дизель-динамо, осветить машинное отделение, поставить на крышку холодильника цементный ящик, а до этого – откачивать воду брандспойтом. Общий аврал!
Передав Андрею Георгиевичу необходимые распоряжения, я поспешил в машинное отделение. Журчание воды стало громче. Крен явно увеличивался, а с ним возрастал напор воды. Добравшись до запасного холодильника, легко было разглядеть при свете тусклого фонаря, с какой яростью хлещут через разрывы в прокладке струи воды, освещаемые колеблющимся, неровным огнем. Они били веером во все стороны, поливая людей. Мокрые, грязные механики все еще пытались остановить поток, но усилия их оставались напрасными. На глаз можно было определить, что океан вгоняет в образовавшееся отверстие 25—30 тонн воды в час. У правого борта она уже выступала из-под плит и неприятно хлюпала под ногами.
Через несколько минут весь экипаж, за исключением радистов, был в машинном отделении. Люди понимали, что речь идет о жизни или смерти корабля, и каждый работал с огромным рвением. Буторин и Гаманков, спотыкаясь в темноте, таскали доски и мешки с цементом. Андрей Георгиевич начал ладить опалубку вокруг злосчастной крышки холодильника. Соболевский, Буйницкий, Гетман и Мегер в несколько минут собрали притащенный общими силами брандспойт, протянули шланг за борт и начали откачивать воду, быстро скоплявшуюся на плитах. К ним вскоре присоединился Бекасов. На ходу он крикнул мне:
– В радиорубке сдвинулись аккумуляторы, нарушились контакты! Но сейчас уже все в порядке.
Я выбрался наверх, чтобы проверить крен и послать донесение о случившемся в Москву.
Стрелка кренометра двигалась все дальше. Над льдами царила та же гнетущая тишина. Ее нарушал лишь тоскливый собачий вой – Джерри и Льдинка, сошедшие на лед порезвиться, оказались отрезанными, так как трап из-за крена поднялся высоко над льдиной. Щенки жалобно выли во весь голос, задрав морды кверху и глядя на недоступный трап.
