— Я ни за что не упомяну о хлысте перед судом. Это прежде всего бездоказательно, и потом, у меня тоже есть гордость, мама…
Динни последовала за отцом в его кабинет, который домашние иногда именовали казармой.
— Ты знакома с этим молодым человеком, Динни? — взорвался наконец генерал.
— Да. Он мне нравится. Он действительно любит Клер.
— Какой расчёт ему её любить?
— Папа, надо быть человечным!
— Ты веришь ей насчёт автомобиля?
— Да. Я сама слышала, как она торжественно обещала тёте Эм не делать глупостей в течение года.
— С чего ей пришло в голову давать такие обещания?
— С моей точки зрения, это ошибка.
— Как?
— Во всём этом важно одно — чтобы Клер стала свободной.
Генерал опустил голову, словно впервые услышал нечто, над чем стоит призадуматься; скулы его медленно побагровели.
— Рассказывала она тебе, — неожиданно спросил он, — то, что рассказала мне об этом субъекте и хлысте?
Динни кивнула.
— В былое время я мог бы вызвать и вызвал бы его к барьеру. Клер должна стать свободной — согласен, но только не таким путём.
— Значит, ты веришь ей?
— Она не могла солгать всем нам.
— Правильно, папа! Но поверят ли им посторонние? Поверил бы ты на месте присяжных?
— Не знаю, — угрюмо бросил генерал.
Динни покачала головой:
— Нет, не поверил бы.
— Юристов, чёрт бы их побрал, не проведёшь. Я думаю, что Дорнфорд, например, не возьмётся за такое дело.
— Он не выступает в бракоразводном суде. Кроме того. Клер — его секретарь.
— Надо посоветоваться с Кингсонами. Лоренс им верит. Отец Флёр был их компаньоном.
— Тогда… — начала Динни, но дверь распахнулась.
— К вам мистер Крум, сэр.
— Останься, Динни.
В дверях появился Крум. Он быстро взглянул на Динни и подошёл к генералу:
— Клер сказала, чтобы я приехал, сэр.
Генерал кивнул. Прищурив глаза, он в упор смотрел на предполагаемого любовника дочери. Молодой человек ответил на его взгляд, как солдат на параде, — твёрдо, но без вызова.
— Будем говорить без обиняков, — резко начал генерал. — Вам не кажется, что вы впутали мою дочь в скверную историю?
— Да, сэр.
— Потрудитесь дать мне объяснения.
Крум положил шляпу на стол, расправил плечи и объяснил:
— Что бы она ни сказала вам, сэр, — все правда.
Динни с облегчением увидела, что губы её отца дрогнули, словно по ним пробежала улыбка.
— Это очень порядочно с вашей стороны, мистер Крум, но я жду другого. Клер изложила мне свою версию. Был бы рад услышать теперь вашу.
— Я люблю её, сэр, люблю с первой нашей встречи на пароходе. В Лондоне мы встречались — ходили в кино, театр, картинные галереи. Я был у неё на квартире три… нет, пять раз. Третьего февраля я поехал с ней в Беблок-хайт, чтобы показать ей, где буду работать. На обратном пути, — надеюсь, она упомянула об этом? — у меня отказали фары и мы застряли из-за темноты в лесу, в нескольких милях от Хенли. Тогда мы… мы решили, что лучше не рисковать и дождаться рассвета. Я ведь дважды съезжал с дороги. Было темно, хоть глаз выколи, фонарь я с собой не захватил. Словом, мы сидели в машине до половины седьмого утра, потом двинулись и около восьми были у неё на квартире.
