Клер принялась методически мыть и убирать посуду. Распахнула дверь, пусть в доме гуляет сквозняк. Ночь, кажется, будет скверная, — в узком Мьюз то и дело кружится ветер.
«Как и во мне», — подумала Клер, захлопнула дверь, вынула карманное зеркальце и вздрогнула — таким бесхитростным и беспомощным показалось ей собственное лицо. Она попудрилась, подвела губы. Затем глубоко вздохнула, пожала плечами, закурила сигарету и пошла наверх. Горячую ванну!
На другой день не успела она приехать в Кондафорд, как сразу почувствовала, что атмосфера там напряжённая. То ли слова, сказанные ею по телефону, то ли её тон вселили тревогу в родителей Клер, и она сразу увидела, что притворяться весёлой бесполезно, — всё равно не поверят. К тому же погода стояла отвратительная — промозглая и холодная, и Клер с самого начала пришлось держать себя в напряжении.
После завтрака она избрала гостиную местом для объяснения. Вынув из сумочки полученную ею копию, она протянула её отцу и сказала:
— Вот что мне прислали, папа.
Она услышала удивлённый возглас генерала и увидела, как мать и Динни подошли к нему.
Наконец он спросил:
— В чём здесь дело? Говори правду.
Клер сняла ногу с каминной решётки и посмотрела отцу в глаза:
— Бумажка лжёт. Мы ни в чём не виноваты.
— Кто он?
— Тони Крум. Мы встретились на пароходе, возвращаясь с Цейлона. Ему двадцать шесть, он служил там на чайной плантации, а теперь получил место у Джека Масхема — будет присматривать за его арабскими матками в Беблок-хайт. Денег у него нет. Я попросила его приехать сюда к вечеру.
— Ты его любишь?
— Нет, но он мне нравится.
— А он тебя?
— Да.
— Ты говоришь, между вами ничего не было.
— Он поцеловал меня в щёку — раза два, по-моему. Это всё.
— На каком же основании бумага утверждает, что третьего числа ты провела с ним ночь?
— Я поехала с ним на его машине посмотреть Беблок-хайт; на обратном пути в лесу, миль за пять до Хенли, отказали фары. Темень была непроглядная, я предложила остаться и подождать рассвета. Мы заснули, а когда рассвело, поехали дальше.
Она услышала, как мать судорожно глотнула воздух, а у отца вырвался странный горловой звук.
— А на пароходе? А у тебя на квартире? И ты утверждаешь, что между вами ничего нет, хотя он тебя любит?
— Ничего.
— Это правда?
— Да.
— Разумеется, это правда, — вмешалась Динни.
— Разумеется! — повторил генерал. — А кто в неё поверит?
— Мы не знали, что за нами слежка.
— Когда он приедет?
— С минуты на минуту.
