— Мне… можно хлебца. С луковкой, — краснел литератор, отворачиваясь. — И соли. Щепоть бы.
— Скажи, а почему у вас, у сочинителей, герой нашего времени непременно беден, соплив, кривобок, обижен всеми и пьян, как свинья? Отчего он не таков, как я? Не смел, не удачлив, не весел?.. Вот сядем как-нибудь — и обсудим! Как, бишь, тебя зовут-то, горемыка?..
8
Но под московской тахтой Цахилганова появилась огромная жестяная банка из-под сельди, полная необработанных, тусклых и шершавых, изумрудов, залитых водой: ему казалось, что, отмокнув как следует, они вот-вот заблестят, засверкают. И первым делом, проснувшись, Цахилганов свешивал руку,
он проверял наощупь, не долить ли ещё,
а потом нетерпеливо колупал каменную коросту ногтем — и уезжал, матерясь.
Он не вспомнил о литераторе ни разу.
О, благодаря Соловейчику, не оставшемуся в накладе, Цахилганов заполучил, в то самое время, кучу зелени — на приватизации и перепродаже двух обогатительных участков и одного угольного разреза в Карагане, но что об этом толковать.
Так ли уж важно, из чего складывается благополучие,
— получение — блага — то — есть — а — вовсе — не — зарабатыванье.
— Спи, Любочка. Бедная моя… Тебе не больно? Спи.
9
Да, никогда ещё на просторах России не было — и не будет никогда — столь соответствующих Цахилганову времён, как последние!
Так размышлял, помнится, он, глядя в лепнину московского потолка,
— будто — в — раскинувшийся — над — ним — безбрежный — именинный — торт — перевёрнутый — и — готовый — ронять — кремовые — туберозы — в — рот — как — только — откроешь — его — пошире.
Перевозбуждённый все эти годы, Цахилганов казался себе похожим на пьяного подростка, которому ставили множество пятёрок, освободив при этом от уроков.
Жить во всю ширь — разве не славно? И преизбыточны возможности! Неподсудны действия! И трубят повсюду рога самообогащения!..
Рога изобилия?
Рога — из — обилия — вырастающие?..
Так или иначе,
— рога — рога — рога — торжествуют — всюду — рога — и — копыта —
а дух мелкого местечкового мошенника, долго томившийся в двух адских зачитанных книжках, выскочил наружу, и, победив социализм,
«Я могу загипнотизировать эту страну…»,
вспарывал теперь недра России, будто подушки стульев, и царил, и грабил, множа себе подобных, и сбывал награбленное за границей, перелетая туда и сюда уже беспрепятственно, — дух infernalis. Он устроил России всем погромам погром!
Так, с какой же стати ликовал ты — коренной русский Цахилганов? Стремглав примкнувший к рогам — но скупивший, по чистой случайности, бивни?.. Кстати, почему — бивни, именно бивни? (Додумать!)
