«Но в любом случае я убил тебя. Сам погиб, но тебя убил. Правда ведь?»
И не отставал от него, пока он не делал кивок — как я уже говорил, мои «достижения» он всегда признавал).
Итак, я замял разговор, а теперь так вышло, что вопрос встал снова.
Мишка так все и склонялся надо мной и повторял одну и ту же фразу, и, только я начинал двигаться, маячил то туда, то сюда, словно стараясь преградить мне дорогу, а потом вдруг выпрямился и объявил:
— Мы посовещались и решили, что достроим «верхотуру» самолично.
Низко опустив голову, я буравил взглядом ажурную траву. Сколько эмоций боролось во мне в то самое мгновение.
— Макс, ты уверен? — осведомился Серж, — это тебе дороже?
Признаюсь, я опешил, что он так открыто обратился ко мне, но головы я не поднял и ни единого слова не сказал.
IV
Срыв случился перед обедом.
Конечно, Серж и Пашка порядком озлились, что их так и не допустили к строительству столь важного стратегического объекта (именно таким наименованием: «стратегический», — охарактеризовал «верхотуру» Мишка, как только мы заключительным штрихом повесили номер); всю обратную дорогу они посвятили тому, что расхваливали наперебой достоинства купюр, «от которых ты (Серж, идя сзади, тараторил над моей головой) отказался».
Мишка, по всей видимости, довольный завершением и будучи уверен, что его ждет отцовская похвала, в предвкушении этой похвалы ничего уже не слышал, кроме мелодии, которую насвистывали его искривленные губы; а только изредка еще посматривал на меня и подмигивал; по дороге он отломил короткую веточку от рябины и теперь увлеченно вертел ею у лица.
— А у тебя, Паш, в профиль нарисован Ататюрк или в фас?
— В фас.
— Вот-те на! А я и не знал, что есть такая купюра!.. Ты мне ее не показывал.
— Я ее только вчера выиграл. Зеленая. Там столько лир, что и нулей не сосчитать…
Я почувствовал, как у меня с досады увлажняются глаза.
— Ни-че-го себе! — Серж отчеканил это едва ли не по слогам, — покажешь потом! Она дома у тебя?
— Да.
— А что еще на ней есть? Опиши. Там может и оборотная сторона купюры изображена?
— Конечно изображена, — сказал Широков.
Тут уж я не выдержал и обернулся.
— Это неправда! Не может быть такого! На оборотной стороне вкладыша всегда название жевательной резинки!
— Это была особенная партия жвачки — там двухсторонние вкладыши! — это сказал Серж, а не Пашка, очень язвительно и наклонившись к самому моему лицу. Как всегда обиженные глаза-ромбики.
— Не верю!
— Спорим? На фофан.
