Тут только я сообразил, что, по всей видимости, нахожусь в депутатском номере. Это Кошкин отвел меня сюда? Или нет? Мне казалось, вчера он выпил лишнего, так же как и я, и ничего не соображал. Интересно, почему мы не остались в столовой, ведь, насколько я понял, это обычная практика.
Мои размышления были прерваны, ибо в номер вошел Кошкин. Он улыбался, но явно через силу — давали о себе знать события вчерашнего дня. Через его локоть был перекинут галстук синего цвета.
— Доброе утро. Это мой?
— Приветствую. Да, ваш. Теперь вы депутат в полном смысле этого слова. Наденьте рубаху и повяжите его.
— Он синий, что это означает?
— Партия либералов, — ответил Кошкин и повторил, — наденьте рубаху и галстук. Сейчас я объясню, каких взглядов вы должны придерживаться и за что выступать.
— Хорошо, — я кивнул в ответ, — а после мы пойдем завтракать?
— Да.
— Опять в столовую?
— Совершенно верно. Кстати… отлично вчера выпили.
Я неопределенно пожал плечами. Я вспомнил слова Кошкина о том, что перед тем, как меня избрать, депутаты специально интересовались, употребляю ли я спиртное. Мне почему-то стало не по себе. До того, как попасть в психбольницу, я действительно много пил.
Я надел рубаху и, стоя у зеркала, повязал галстук.
Кошкин сказал мне:
— Приготовьтесь к тому, что теперь к вам будут подходить депутаты и задавать разные вопросы о политике. С оппозицией ведите себя сдержаннее. Кстати, я принес вам обещанную книгу, партийное издание об этикете, — он протянул мне небольшую книгу синего цвета, в мягком переплете, — изучите это позже, а пока я поясню вам главные вещи…
— Да, скажите мне…
— Что сказать?
— Какие именно вопросы о политике мне могут быть заданы и что я должен отвечать?
— Глава вашего блока, депутат Ж., собирается расклеить у себя в номере пять тысяч фотографий, на которых изображен он сам, обклеить ими все стены. Вас обязательно спросят, что вы думаете об этом.
— И мне ответить, что я полностью его поддерживаю?
— Так лучше всего, да, — сказал Кошкин, кивая.
— А как насчет законов, Земельного кодекса?
— Что насчет него?
— Меня могут спросить о нем? Какую позицию я занимаю или…
— Очень вряд ли, нет-нет, совсем так не думаю, что вас могут спросить об этом.
— Но почему? — осведомился я удивленно, — сегодня не состоится его принятие?
— Состоится. И о самом этом событии говорят довольно много.
— Тогда… нет, я решительно не понимаю…
Кошкин сел на мою кровать и пустился в разглагольствования:
— Вы еще не были ни на одном принятии закона. Поэтому и задаете такие нелепые вопросы. Но это ничего, сегодня вы многое поймете. А если нет, то понимание придет со временем…
