. В виде одолжения ей он согласился, чтобы его включили в коллекцию рисунков работы Огюста Ренье, которая вошла в альбом под названием «Жилище самых прославленных личностей Франции начиная с 1790 г. до наших дней» (Habitations des Personnages les Plus Illustres de France Depuis 1790 Jusqu’à Nos Jours). На рисунке показана вполне сельская улица Кассини с садиком, который превратился в одно из страстных увлечений Бальзака. У окна на втором этаже – мужская фигура в халате, слишком худая, чтобы давать точное представление о жильце; он читает письмо или рукопись. В саду пасется козел. Когда Бальзак бывал «прикован» работой к письменному столу и когда образ Прометея или раба на галерах казался неподходящим, Бальзак любил сравнивать с козлом себя: «Когда капризная рука судьбы меня отвяжет? Я не знаю»
>598. Эвелине сравнение не понравилось.
Бальзаку подходило то, что он пока оставался невидимым. Переписка с Эвелиной походила на экспериментальный роман, в котором главная героиня всегда старается втянуть внешние реалии, но главный герой решительно настроен продолжать попрежнему, на какие бы уловки ему ни пришлось ради этого пойти. Как в произведении искусства, здесь цель оправдывала средства. Возможно, его дружба и была «сильной и искренней», как он утверждал, но то была искренность писателя, чей «дух» постоянно совершал путешествия в Россию. Не отходя от своего камина, он тратил мысленно огромное количество «почтовых расходов». Дух постоянно вступал в противоречие с телом автора писем. Осенью 1832 г. Эвелина была неприятно удивлена, получив письмо, написанное совершенно другим почерком. Тогда Бальзак попросил Зюльму Карро его выручить, и ответ составляли они вместе. Письмо, неприятно поразившее Ганскую, не нашлось; очевидно, Эвелина его уничтожила. В литературе Бальзак блестяще распутывал сюжеты. В жизни он оказался куда более неуклюжим; но даже тогда трудное положение, в которое он сам себя загнал, послужило поводом для еще одной истории: «Вы довольно недоверчиво отнеслись к моему признанию, что я умею писать разными почерками. Да, у меня много разных стилей, столько, сколько дней в году, – без какой бы то ни было переменчивости. Мое непостоянство объясняется тем, что мой разум может вобрать в себя все и остаться чистым, как зеркало, которое не пачкается отраженными в нем предметами». В его признании содержалась доля истины: почерк Бальзака в самом деле иногда меняется от одного предложения к другому, и некоторые его эксперименты в каллиграфии показывают, что он мог бы превосходно подделывать документы или подписи. Более того, как доказывают письма, данное свойство помогало ему совершенствовать навыки детектива.
