Или, как он уже отмечал в записной книжке: «Есть женщины, которых скрытые недостатки вынуждают быть добродетельными»
>578.
Выздоровление Бальзака от временного помешательства было типично в двух отношениях. Во-первых, две статьи, вышедшие в «Ревю де Пари» в октябре и ноябре 1832 г., показывают, что в конце концов его разум был источником не только страданий, но и любопытства. «Письмо к Шарлю Нодье», написанное чужим пером на постоялом дворе в Аннеси во время его пребывания в Эксе, замышлялось как толчок к исследованиям странных психологических явлений. Бог непостижим, но есть таинственные области разума, которые следует изучать с научной точки зрения: например, исцеление на расстоянии – способность, которую Бальзак постепенно обнаруживал в себе самом>579.
Вторая статья называлась «Путешествием Парижа на Яву». Большие куски ее были чистой воды фантазией, особенно бессвязный пассаж об извивающихся телах танцующих туземок, который так шокировал типографов, что пришлось его удалить. Во всяком случае, все это было неправдой, как признавался в статье Бальзак: один знакомый Карро, который на самом деле побывал на Яве, заверял его, что тамошние уроженки уродливы>580. Но именно это и делает статью такой неотразимой: гибрид естественной истории и галлюцинации, построенной на столкновении мечты и реальности и доминирующем порыве включить все, даже «разрозненные воспоминания, интимное красноречие которых не имеет аналога в человеческом языке». «Он безумец, – как ожидается, скажет читатель. – Не верьте ему: он питается заблуждениями!.. Он не был на Яве, как и мы с вами». Читатели и сами приходили к такому выводу: князь Меттерних считал, что статья Бальзака – своего рода гомеопатическое лечение для безумцев, прививка для мозга>581. Когда Бальзак в 1835 г. встретился с Меттернихом в Вене, он признал, что князь был совершенно прав. Безумие можно победить, если преобразовать его в знание с помощью печатного слова. В отличие от некоторых тогдашних критиков, упивавшихся его творчеством, Бальзак никогда не считал, что воображение служит препятствием к истине. «Давайте вернемся к действительности, – призывал он, по отзывам, знакомого (Жюля Сандо), который только что вернулся с похорон его сестры. – За кого выйдет замуж Евгения Гранде?»>582
Возвращение Бальзака к действительности в конце 1832 г. стало началом еще одной грезы и вылилось в еще один реалистический роман. По своему обыкновению, он уже написал первые слова до того, как роман был закончен. Героиня этого романа станет добрым ангелом, и у романа будет счастливый конец. Развязка снова произойдет на вилле Диодати: Бальзак твердо решил использовать ее как фон. В жизни, как и в романах, он сохранял иллюзию реальности перед лицом самых очевидных хитроумных планов. Однако на сей раз он уже не будет в роли ребенка; он станет отцом нового поколения.
