.
Ирония, которую Бальзаку хватило мужества постичь и испытать так рано в своей короткой биографии, заключается в том, что невозможное желание совершенства разрушает произведение искусства. «Неведомый шедевр» доказывает, что дисциплинированный художник в своем вымышленном мире пользуется абсолютной властью, но как ему передать свое видение другим? Как может художник, не удовольствовавшийся простым копированием реальности, полагаться на собственное суждение? С течением времени расширяется пропасть между мечтой и ее воплощением.
Отчасти проблему решит громадная, всеохватная «Человеческая комедия», хотя и она сама останется лишь фрагментом. И все же Бальзак считал, что знает ответ на свой вопрос. Он был убежден, что равен своей мечте. Его убежденность проступает в поразительном свойстве Бальзака. Он любит вмешиваться в логический ход собственных произведений. При кратком пересказе сюжета его «уклоны» останутся незаметными. Френхофер сходит с ума, как того требует логика повествования, и все его картины погибают в огне. Но – как будто Бальзак не способен был противостоять желанию оставить надежду для себя и других художников – перед тем, как холст сгорел, на нем можно было мельком заметить потрясающий фрагмент оригинального замысла. Не самую красивую часть тела, но самый совершенный образчик:
«Подойдя ближе, они заметили в углу картины кончик голой ноги, выделявшийся из хаоса красок, тонов, неопределенных оттенков, образующих некую бесформенную туманность, – кончик прелестной ноги, живой ноги. Они остолбенели от изумления перед этим обломком, уцелевшим от невероятного, медленного, постепенного разрушения. Нога на картине производила такое же впечатление, как торс какой-нибудь Венеры из паросского мрамора среди руин сожженного города.
– Под этим скрыта женщина! – воскликнул Порбус, указывая Пуссену на слои красок, наложенные старым художником один на другой в целях завершения картины».
Пока правительственные войска подавляли мятеж в Париже, Бальзак уехал в Турень, надеясь обрести в Саше мир и покой. Его психическое здоровье стало предметом заботы и нездорового интереса других, и он хотел дать «славный отпор» сплетникам, уверявшим, будто он постепенно сходит с ума. Этот отпор должен был принять форму романа, в конце концов получившего название «Луи Ламбер» (Louis Lambert): в нем повествуется о гении, который переходит грань реальности и живописно сходит с ума. Да, Бальзак любил и умел подливать масла в огонь. Словно забыв свой же совет избегать изложения своей жизни на публике – он называл последнее доказательством слабого воображения и худшим видом проституции
