Дед не ожидал прихода кого-либо, поскольку к суду адвокаты допущены не были. А у самого у него не было планов оспаривать свой арест. Такой пустяк! Бессмысленно оспаривать, лишние движения делать. Лучше отдохнуть. Ежедневная жизнь Древнего Египта опять же… Он поднялся, надел сапоги (не нужно воображать, что хромовые или кирзовые до колен), вполне себе обыкновенные, короткие сапоги на молниях, почти без каблука, с суконной подкладкой, в них традиционно Дед ходил по зимам на Триумфальную. Пока он это делал, впрочем довольно быстро, дверь была открыта, и самый расхристанный мент во всём приёмнике, бушлат широко расстёгнут, ментовская шапка на затылке, его ждал. Дед потопал за ним ко входу, к дежурке. У входа, в хлипком чёрном пальтишке не по сезону, стоял адвокат Орлов. Бывший следователь, адвокат Орлов, оставшийся у партии со времён больших процессов над нацболами, от 2004-2007-х годов. В те годы у партии собралась целая большая команда адвокатов, порой человек до двадцати, а в среднем так двенадцать было.
Почему так много? А процессы тогда власть по глупости устраивала многолюдные. Так, по делу о «захвате» Администрации Президента в Никулинском суде обвиняемых было 39 человек, из них девять девушек. Так что адвокатов требовалось много. Постепенно адвокатская группа как-то рассосалась за ненадобностью такой большой группы, но несколько адвокатов остались вблизи. Орлов был из их числа.
– Я подумал, что вам нужна будет адвокатская помощь, – Орлов и Дед подали друг другу руки. – Я уже обжаловал ваш арест. 12 января суд. Гагаринский.
– О, Алексей, стоило ли? Я досидел бы до 15-го, чего там.
Дед был на самом деле тронут. Партия платила адвокатам мало, и не всегда. А у Орлова маленький ребёнок, и машину он купил в кредит, чтобы из своего Подмосковья добираться…
Они коротко оговорили детали по 12-му января, и тощий Орлов, с белым лицом туберкулёзника, ушёл, прижимая к пальто тощую адвокатскую папочку.
Дед поймал расхристанного, и тот отвёл Деда в камеру. Дед снял сапоги и вернулся в прежнее положение на кровати. Лежал на спине, колени согнуты, голова высоко на казённых подушках, покрытых одеялом. В руках «Повседневная жизнь Древнего Египта». Кирилл спал на своей койке. Больше никого в камере не было. Андрей Брут/Закстельский и Серёга Хулиган ещё убирались наверху, на кухне, мыли там тарелки и кастрюли, наверное. А может, варили чифир.
Дверь отворилась, в двери появился расхристанный.
