Тино замер:
– Играю свою роль ревнивого парня. Что же еще?
Когда Миллер поняла, что он имел в виду, ее ноги подкосились. Он играл роль. Притворялся. Лгал.
– Радуйся, что все не по-настоящему, – грозно прорычал Валентино. – Иначе я бы его прикончил.
– За попытку посоревноваться с тобой?
– За попытку потрогать тебя за грудь. Он не сделал этого, так ведь?
Миллер сильно удивилась:
– Конечно же нет.
Он нахмурился:
– И тебе не хотелось?
– Нет!
Ого! Тино почти убедил ее, что был серьезно разозлен симпатией Декстера.
– Хорошо. И никогда больше не уходи от меня посреди разговора.
Миллер насупилась:
– Это ты о разговоре с Тиджеем и Жанель? – Она закатила глаза. – Едва ли я была нужна.
– Когда речь идет об отношениях, у тебя нет выбора.
Его слова глубоко задевали, потому что были правдой. Миллер боялась отношений. Но она слишком устала от споров, так что замолчала и позволила Тино вести.
– О чем ты думаешь? – Его глубокий голос заставил ее замереть.
Глаза Миллер встретились с его. Она думала о том, как сильно ей хотелось переспать с Тино, наплевать на все, кроме влечения.
– Миллер?
Ее сердце бешено билось. Что за человек Валентино? Почему он ведет такой образ жизни? Почему отказывается любить?
– Как у тебя получается делать то, что ты делаешь? – спросила Миллер, надеясь, что простое любопытство о его профессиональной жизни сможет отвлечь ее от безумного желания пустить все на самотек и предаться страсти.
Всего лишь раз. Узнать, каково это – спать с мужчиной, чьи прикосновения заставляют пылать сильнее, чем солнце.
Рука Тино обвивала талию Миллер, пока они кружили в танце. Он даже не представлял, о чем она думает.
После разговора в парке, когда он ощутил навязчивое желание защитить ее и уничтожить всех терзающих ее демонов, предчувствие опасности наполнило его.
– Уточни, что ты имеешь в виду, – произнес он, старательно не обращая внимания на то, как приятно обнимать ее.
– Гонки. Ты никогда не боялся?
– Гонки основаны на желании превзойти самого себя. Там нет места для страха.
Миллер прильнула к нему как раз в тот момент, как заиграла любовная песня восьмидесятых. В зале было слишком жарко.
– Но ты ведь уже давно стал недосягаемым. Разве не из-за этого тебя называют надменным адреналиновым наркоманом? – спросила она.
– Не верь всему, что написано. Миллер, мне нравится жить на грани, это правда. Но я не ставлю на кон свою или чью-либо еще жизнь. Страх – это эмоция. Подконтрольная. Как и остальные. И пока я не сошел с ума, иногда… – Он замолчал, вспомнив аварию, которая унесла жизнь его друга и заставила усомниться в правильности выбранного пути. – Иногда ты должен подавлять в себе труса.
