Тайник! Но теперь я как-то не слишком даже обрадовался и взволновался. Наверное, потому, что в душе давно ждал этого момента, твердо был уверен, что рано или поздно найду тайник, пусть ради этого пришлось бы несколько лет перекапывать всю землю среди развалин древнего храма. Теперь я просто убедился, что шёл по правильной тропе.
Я засунул по локоть руку в тёмный зев тайника.
Она нащупала что-то холодное, металлическое. Неужели медная циста, в каких греки обычно хранили и перевозили рукописи, чтобы предохранить их от сырости? Сердце у меня так и затрепыхалось.
Я медленно вытащил непонятный предмет из тайника, и все вокруг ахнули. Это была… нижняя челюсть человека, но только не настоящая, а весьма искусно сделанная, похоже, из серебра. Вслед за ней я вытащил нос — длинный, с характерной горбинкой, тоже серебряный.
— Что это? Серебряный скелет? — воскликнул кто-то из студентов за моей спиной.
Я тоже с немалым удивлением и замешательством рассматривал необычные находки. Этого только не хватало: найти еще один скелет, на сей раз серебряный!
И вдруг вспомнил о древнем суеверном обычае: больной, получивший исцеление, иногда посвящал богу как бы «макет» той части тела, которая у него болела. Обычно такие жертвенные подношения делались именно из серебра. А жрец, устроивший этот тайник, видимо, прикарманил несколько ценных вещиц.
Когда я наскоро объяснил это ребятам, похоже, они слегка разочаровались. Видно, уже настроились найти целый серебряный скелет в самом деле.
Но тут же все снова замерли, потому что я засунул руку в тайник поглубже, по самый локоть, и действительно вытащил долгожданную цисту — позеленевший от времени медный цилиндрический футляр.
А вдруг в нем ничего нет? Я внезапно так испугался, что пот выступил у меня на лбу, и пришлось его торопливо стереть грязной рукой. Циста не запечатана, крышка завернута не до конца. Вдруг жрец не успел положить в неё никаких документов, и они сгорели в ту паническую ночь?..
Руки у меня тряслись, пока я медленно отвинчивал крышку цисты под напряженными взглядами всех.
Но вот из футляра так же медленно выполз толстый сверток папируса. Я громко вздохнул, и все вокруг тоже облегченно вздохнули.
Начало немного попорчено, отсырело. Но это ничего. Уже при первом беглом взгляде на рукопись я понял: она снова написана греческими буквами, но зашифрована. Тоже не страшно. Рукопись большая, мы её непременно расшифруем!
Наутро я уже вылетел в Москву и прямо с аэродрома помчался к Мишке в институт. Пять минут, пока я ждал его в проходной, показались мне вечностью…
