Кучер меж тем с помощью подоспевших монашек, с превеликим трудом вытолкнул карету на сухое место. Монастырский сторож, страшный мужик с лицом, изуродованным медвежьей лапой, слез с козел. Две монашки, толкавшие карету сзади, вылезли из осоки, одернули подмокшие юбки.
— Софьи нет, — сказала одна другой тихо. Анастасия подошла к карете, отерла слезы.
— Значит, не судьба, — сказала она тихо. — Теперь в Париж…
— Ах звезда моя, — де Брильи нахмурился, — Париж любит победителей…
Алеша с трудом вылез из оврага и пошел вдоль опушки, внимательно глядя по сторонам. Дошел до еле заметной тропки, свернул на нее и вышел на поляну.
— Софья, — крикнул он негромко.
И тут же увидел, как с дальнего конца поляны, вскинув руки, бежит к нему девушка. Добежала и бросилась не грудь со стоном.
— Живой… живой… — повторяла она и гладила его голову и целовала плечи. — Если б ты не вернулся, я утопилась бы, право слово. Зачем жить-то, господи? Найти и опять потерять… Живой…
— Софья, — шептал Алеша в пушистые волосы. — Любимая, невеста моя.
— Алеша… — произнесла Софья новое для себя имя и застыдилась, спрятала на его груди лицо.
Алеша закрыл глаза и склонился, отыскивая ее губы.
— Это день нашего венчанья, Софья… Помнишь, я рассказывал тебе про белый мох — он стал нашим ложем, а корабельные сосны подпирают балдахин — свод неба. Из омытых в роднике трав сделаю я обручальные кольца, из веток спелой костяники сплету нам венки, а солнце будет нашим посаженным отцом. Люблю…
— Люблю, — тихо, как вздох, ответила ему Софья.
Лошадь, хрумкая травой, бродила вдоль ручья, переступая через пакет, перевязанный розовой лентой, косынку Софьи и Алешин брошенный камзол.
Василий Лядащев сидел в крохотном своем кабинетике и точил гусиные перья. Клетчатая тень от забранного решеткой окна падала на просторный стол и лежащее на нем письмо. Поручик Гусев, тряхнув лохматой головой, положил на стол толстую папку.
— Нам бумаги из юстиц-коллегии перекинули, — сказал он деловито. — Тут прошения, челобитные, кляузы, — доносы, одним словом. Разберись и выскажи свои догадки. Письменно.
Лядащев даже не посмотрел на папку.
— Откуда у нас это письмо? — спросил он и взял со стола бумагу.
— А шут его знает… По почте пришло, — сказал Гусев благодушно и вышел.
Лядащев опять уткнулся в бумагу, читая ее скороговоркой:
— «Состоял я в наставниках рыцарской конной езде отроков навигацкой школы, и хоть мала моя должность, тройной присягой верен я государыне нашей, потому что «слово и дело». Похищен я был при исполнении зело секретного дела, а теперь везет меня обидчик тайно и с великим поспешанием…»
