— Похитить, — кончила Анастасия, голос ее неожиданно потеплел. — А я знаю твою девушку. Ее Софья зовут. Ну что ж, помоги ей, а потом… — она опять заторопилась, — скачи в Петербург. Эти бумаги надо отдать вице-канцлеру Бестужеву из рук в руки.
Алеша кивнул и спрятал бумаги на груди, пока он не думал, как найдет способ встретиться с вице-канцлером.
— Это бумаги Бестужева, — шепнула Анастасия Алеше в ухо. — Их у него украли, а ты ему вернешь. Хотя бы из благодарности он должен спасти мою мать. Теперь идем. Я провожу тебя.
Они вышли из подвала. Анастасия вывела из конюшни оседланную лошадь.
— Вон тропка, — она показала в чащу леса. — Дальше гать через болота. Дай обниму тебя на прощанье, Алеша-простодушный.
Как только губы ее коснулись Алешиной щеки, с балкона донесся раздраженный голос де Брильи:
— Звезда моя… Что это значит? Почему вы целуетесь? И кто это?
— Этот мальчик — последний русский, которого я вижу, — Анастасия строптиво повела плечом. — Он идет в Микешин скит.
Она подтолкнула Алешу, он вскочил на коня.
— У него там невеста, — продолжала Анастасия, — и я с ним посылаю ей поцелуй. Скачи! — крикнула она Алеше.
Тот стегнул коня и скрылся в лесной чаще…
Два всадника мчались по раскисшей дороге. Видно, что путь их долог и лошади очень устали. Саша Белов и Бергер спешили к «цареву домику»…
Временным убежищем Алеши стала убогая банька, стоящая на околице растянувшейся вдоль озера деревни. На взгорке лениво шевелила крыльями старая ветряная мельница.
Лодка подошла неслышно. В ней сидела девочка лет двенадцати. Еще не прыгнув на берег, она закричала:
— Ждет она вас, ждет!
Увидев возбужденное Алешино лицо, девочка степенно сошла на берег, застеснялась вдруг.
— Доплывете до острова… к берегу пристанете, где две сухие ракиты, а потом ключ звенит… за ключом — полянка. Да плывите под берегом, там темно. Как только отзвонят к вечерней молитве, она и придет к вам.
— Как она… сестра? — перебил девочку Алеша.
— Ой! — она прижала руки к груди и выразительно покачала головой, — Как я им про вас сказала, они как на землю сядут, да как глаза вскинут, а потом лицо руками закроют… А потом говорят: «Опоздал он… завтра постриг…»
— Завтра? — Алеша кинулся к лодке, бросил узелок на корму, потом повернулся к девочке. — Почему же опоздал — если завтра?
— Видно, сегодня готовить будут — к постригу-то…
— Возьми от меня монетку на память… И лошадь постереги.
Лодка отчалила от берега, а девочка долго стояла у мостков, смотрела вслед Алеше и гладила монету, словно не денежка это была, а нарядная брошка…
