Алеша пел.
«Какая бы не грозила тебе беда, я с тобой. Я возьму тебя на руки и пронесу через все напасти. Любовью я согрею твою душу. Только приди. А ждать я тебя буду — всю жизнь»…
И словно услыхав голос Алеши, Софья очнулась в своей темнице, заметалась, рванулась в запертую дверь, потом прижалась к оконной решетке.
— Куда смотрели мои глаза? Зачем так быстро бежали ноги? Где ты? Я даже имени твоего не знаю… Если бог хочет нас наказать, то делает нас слепыми и глухими.
Вдруг камешек тихонько стукнул о решетку. Софья посмотрела вниз. Под деревом стояла нянька Вера.
— Софьюшка! Откликнись… Вот ты где? Агафья-то тебя прячет. Второй день ищу.
— Нянька, ты ли это? Слушай меня…
По коридору мрачным строем шли черные тени. Впереди Агафья со свечой, за ней три старухи-монашки, замыкал шествие угрюмый лакей.
Щелкнул замок в двери, Софья отпрянула от окна, оглянулась. На нее, расставив руки, словно кур собиралась ловить, шла Агафья, слева заходила клирошная Марфа, справа казначейша Федора. Третья монашка осталась в дверях, приговаривая:
— Здравствуй, Софья… Мы за тобой. Собирайся.
— А-а-а! — закричала Софья, вскочила на стол и пошла потеха.
— Кусачка! Дрянь! — вопила Агафья. — Она меня за палец.
— Веревку, веревку давай! — вопила казначейша Федора.
Когда девушку поймали, придавили к полу, связали, в комнату заглянула нянька Вера. Глаза у нее округлились, губы что-то зашептали.
Софью вынесли из дому, положили на дно кареты. Одна из монашек сунула ей подушку под голову.
— Куда ее? — спросила нянька Вера.
— В скит, — ответила монашка одними губами.
— Не хочу! Не хочу в Микешин скит! — закричала Софья, пристально глядя в глаза няньки Веры.
— На озерцо ее, милую, — ехидно добавила клирошная Марфа.
Карета покатила. Нянька Вера серой мышкой прижалась к стене, пряча слезы…
Алеша сидел на могильной плите, завтракал: крынка молока, лепешки, яблоки.
Из-за куста вышла старушка, осмотрелась и решительно направилась к Алеше.
— Все в точности, — сказала она обрадованно, — глаз синий, родинке на щеке.
Алеша медленно жевал, глядя на старушку.
— Ты кто? — спросил он наконец, — От Софьи?
— От нее, голубушки. Рассекретили тебя. А новость моя худая. Увезли Софью сестры монастырские.
— Ты что, старая?!
— А то, соколик. Увезли ее в скит на озеро и будут на постриг готовить. Она матерью своей покойной монастырю была завещана со всем богатством своим.
— Разве можно вольного человека завещать?
— Молод ты еще судить о таких вещах. Матушка ее богу обещала: коли сохранит он отца Софьи целым и невредимым, то отдаст она дочь богу.
