Алазар шагнул к сосуду, склонился над ним и вдруг поспешно отступил.
Он повторил свое движение, но не решился его завершить.
Некоторое время он собирался с духом, то припадая лицом к земле, к ее житейской надежности, то жадно вглядываясь в новую звезду, словно надеясь почерпнуть решимость в таинственном обещающем свете, и наконец отважился повторить попытку.
Пальцы Алазара впились в каменные грани надолба, он насильно удерживал себя возле средоточия тайны, проглянуть которую не решался его смятенный дух.
Алазар отпрянул от сосуда. Мгновение-другое он стоял, уронив лицо в ладони, затем неверным шагом побрел к хижине.
15. Алазар подошел к спящей жене и осторожно, шепча нежные, успокаивающие слова, потряс ее за плечо. Она открыла глаза, блеснувшие испугом, мгновенно сменившимся выражением радости, как только она узнала мужа.
— Где ты был так поздно? — Верхняя губка привычно смялась обидой.
— Я давно пришел. Ты уснула у очага. Я не хотел тебя будить и перенес на кровать. Ты можешь пойти со мной?
— Куда?
— О, совсем недалеко! К старому камню. Пойти и заглянуть в него.
— Что за выдумки, Алазар?
— Это очень важно, — тихо сказал он.
— Ты шутишь, Алазар? — Она как-то странно встревожилась. — Что я могу увидеть в дырявом старом камне?
— Вот это я и хочу знать… Я заглянул туда. Все зыбилось, колыхалось, будто отражение в неспокойной воде. Какая-то хижина, жалкий вертеп… там — люди вместе с животными… волы жуют свою жвачку, коза, куры…
— Бедный Алазар!.. — засмеялась Кана. — И это так встревожило тебя? Ты никогда не был в крестьянской хижине, не видел волов, коз и кур?
Алазар не разделил ее веселости.
— Волы, козы, куры — это так… Там были… — он перевел дыхание, — Мать и Дитя.
Кана не поняла или не приняла его таинственно-торжественного тона.
— Наверно, ты просто увидел меня и нашего сыночка. Ты же говорил, что у нас будет сыночек?
— Я не разглядел лица Матери, но знаю, что это не ты, Кана. И какое серьезное, взрослое выражение у ее Младенца. И глазки у него не дымчато-голубые, как у всех новорожденных, а чистые, словно промытые, и всевидящие…
— Вон как ты все углядел! Чего же ты хочешь от меня?
— Ты увидишь больше и лучше. Ты чище меня, ты достойна!.. Прошу тебя, Кана!..
В этой молоденькой хрупкой женщине была внутренняя сила. Непривычно твердые нотки прозвучали в ее голосе:
— Ты опять принялся за старое, Алазар? Ты ведь дал мне слово, что с этим покончено.
— Я не хотел, поверь мне. Но звезда…
