Безлюбый | страница 7
— Что он вам сделал?
— Мне? — удивился больной. — Ровным счетом ничего. Но убрать его — значит подрубить корни династии.
— Я уберу его, — без всякого пафоса, со спокойной уверенностью сказал Старков.
Глаза больного лихорадочно блеснули.
— Я тебе верю. Послушай, оставь пистолет. Бомба куда надежней. Обучись ее сам начинять и метать. Главное, правильно выбрать место. Лучше на безлюдье. Прохожие опасны. — Больной говорил все быстрее и быстрее, словно боялся, что не успеет высказаться. — Бери клиента у места службы. Самое надежное. Выверенный ритуал. Минимум неожиданностей. Привычные движения. Обыденность, рутина, автоматизм — лучшая гарантия успеха. Ты меня понимаешь?
— Говорите, говорите!.. — жадно попросил Старков.
— Тщательно изучи место и всех, кто там живет или бывает. Каждую мелочь приметь, собаку, кошку, крысу. Не торопись. Узнай клиента лучше, чем самого себя: его манеры, привычки, жестикуляцию, даже нервные тики. Почувствуй его изнутри, стань им, тогда не будет нечаянной ошибки. И главное, самое главное… — Он замолчал, тяжело дыша.
— Что главное?.. Говорите!.. — подался к нему Старков.
Но Пахульский слышал сейчас не его, а разволновавшуюся голубку. Она топталась в клетке, подскакивала, издавая зазывные нутряные звуки.
В бледно-голубом небе козыряла голубиная стая. Пахульский сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. От этого горлового усилия он опять закашлялся, заплевался.
От стаи отделился голубь — красавец турман и стремительно спланировал на лоток клетки. Воркование голубки перешло в мучительный любовный стон. Турман чувствовал западню, он испуганно водил головкой. Но страсть пересилила, он скакнул к голубке.
Пахульский дернул веревку — ловушка захлопнулась. Он перевел взгляд на Старкова.
— Не надейся на спасение. Думать, что уцелеешь, — значит провал. Нельзя в оба конца рассчитывать: и дело сделать, и шкуру спасти. Надо твердо знать, — чахоточный вперил свой воспаленный взгляд в лицо Старкову, — тебя схватят, осудят и повесят…
…Ржавый стук открываемой двери вернул узника в сегодняшний день.
В камеру вошел рослый медсанбрат в грязноватом, некогда белом халате.
— Почему раньше времени? — спросил Старков.
— А что — от дел оторвал? — не слишком любезно отозвался санитар, пристраивая на табурете свою сумку с бинтами и мазями. — К тебе гости придут.
— Какие еще гости? — Старков стащил рубашку через голову.
— Начальство, — проворчал санитар. — А какое, мне не докладывают.