— Лида, помоги этому обалдую написать, как он провел лето.
Лида, столь трогательная в своей прозе, вовсе не отличалась сентиментальностью.
— И не подумаю! — сказала она.
— Но у нас вся надежда на Ладью!
Лида чуть смутилась.
— У меня не выйдет.
— У тебя-то?
— Откуда я знаю, как он хулиганил летом?
— Он тебе расскажет, и он вовсе не хулиганил, правда, Ладья? Он играл в футбол, купался в ручье и пас овец.
— Скорее, его пасли, — вскользь бросила Лида. — Ладно, черт с вами!
— Вот бы мне кто с чертежиком помог… — завел Ладейников.
— Знаешь что — хватит! Помощь помощью, а батрачить на тебя никто не будет…
В следующий вечер я продолжил обход дома. Покончив с нашим двором, я перешел на другой двор и тут сразу же столкнулся с неожиданностью. Дверь мне открыл Чистопрудный парень Калабухов, мой самый ожесточенный враг. Мало того, что он принадлежал к враждебному клану, он, как и я, был влюблен в Нину Варакину. По его наущению и с его участием меня не раз жестоко избивали на катке Чистопрудные ребята. Но почему он попал в наш дом? Видимо, Калабухова столь же удивило мое появление.
— Ты… ты чего? — проговорил он, заступая мне путь в коридор.
Один на один я не очень боялся Калабухова. Отстранив его плечом, я ответил свободно:
— Деньги на торпедный катер собираю… А ты чего тут делаешь?
— К бабушке пришел… — растерянно произнес Калабухов.
Между тем передняя заполнилась жильцами и уже прозвучал привычный вопрос: «Тебе чего?..» Я хотел ответить, но Калабухов опередил меня:
— Я его знаю, он деньги на торпедный катер собирает!
После этого Калабухов забрал у меня лист и сам провел подписку. Когда же передняя опустела, он сунул мне собранные деньги и прошептал с ненавистью:
— Попадись ты мне, зараза, на Чистых прудах!
Утро принесло разочарование. Панков, Грызлов и Шугаев столкнулись с конкуренцией: пионеры других школ, живущие в их доме, тоже проводили подписку на катер. Нашим ребятам достались поскребыши, что-то около двадцатки. Маленькие дома Покровских переулков, выжатые досуха, дали всего десять рублей. Весь наш сбор едва достиг полусотни. Звено Карнеева собрало примерно столько же, и разрыв между нашими звеньями сохранился. Мы по-прежнему ходили в героях. Принимая от нас деньги в пионерской комнате, Шаповалов растроганно произнес:
— Молодцы, ребята!.. Народ вас не забудет!
За спиной Шаповалова, распластанные по стене, скрещивались древками знамена, над ними сиял золотом пионерский горн. И слова Виктора были как золото, как кумач… Потрясенный, Ладейников дал слово, что немедленно ринется на штурм карманов политкаторжан…
