— Но куда же я пойду? — спросил я с отчаянием.
— Это уж не мое дело!
Я стоял перед ним в полной растерянности.
— Забирай же поскорее обезьяну и собак и отправляйся. А вещи Витали я пока оставлю у себя. Когда он выйдет из тюрьмы и расплатится со мною, то получит свои вещи обратно.
— Оставьте меня до тех пор, пока Витали выйдет из тюрьмы, — сделал я попытку упросить хозяина. — Он заплатит вам за меня!
— Ну, нет, голубчик! За несколько дней он еще, пожалуй, сможет расплатиться, а за два месяца — едва ли.
Но я буду есть очень мало!
— А собаки? Нет, нет, тебе нужно уходить. Ты можешь зарабатывать деньги, давая представления в деревнях.
— Но как же меня отыщет Витали, когда его выпустят из тюрьмы?
— Постарайся вернуться сюда к тому времени. А эти два месяца поброди по ближайшим деревням.
— А если Витали напишет мне письмо, как я получу его?
— Да убирайся ты, наконец! Вот надоел! Если через пять минут я тебя еще застану здесь, тебе придется плохо.
Настаивать дальше было бесполезно. Я позвал собак, посадил на плечо Проказника, взял свою арфу и ушел. Перед этим я сосчитал свои деньги. В моем распоряжении было только одиннадцать су.
Выйдя из города, мы направились по большой дороге наугад, не зная, куда она приведет нас.
Скоро собаки начали часто оглядываться и смотреть на меня, а Проказник, сидевший у меня на спине, то и дело дергал меня за ухо, чтобы я обернулся и посмотрел на него. И, когда я поворачивал голову, он очень выразительно потирал себе живот. Я понял, что мои животные голодны, так как сегодня еще не завтракали.
Что же было делать? Одиннадцати су не могло хватить и на обед, и на завтрак. Придется поесть один раз в день и, по возможности, позднее, чтобы до ночи не захотелось есть еще раз.
Мы шли уже часа два. Собаки все жалобно взглядывали на меня, а Проказник все чаще тянул меня за ухо и все настойчивее потирал себе живот.
Наконец, вдали показалась деревня. Когда мы добрались до нее, я, прежде всего, вошел в булочную и купил полкило хлеба. Этого, конечно, было мало. Но мне пришлось заплатить восемь су.
Мы вышли из деревни и сделали привал под первым деревом. Я разрезал хлеб на маленькие кусочки и стал раздавать их по очереди собакам и обезьяне. Когда мы немного утолили свой голод, я решил объяснить своим товарищам положение дел.
— Плохи дела наши, друзья, — сказал я. — Хозяин наш сидит в тюрьме, а денег у нас нет совсем.
Услыхав знакомое слово «деньги», Капи встал на задние лапы и начал ходить кругом, как бы собирая деньги с «почтеннейшей публики». Я понял, что хотел этим выразить Капи.
