Вел я себя у Сашки смело и ни капли не сомневался: Федотычу будет доложено.
Ночью мне приснилось, как Федотыч, подперев дверь сарая бревнышками, облил крышу бензином и сжег меня живьем, заметая следы…
Я проснулся. Лицо горело, на стене лежали красные отсветы от направленной на меня настольной лампы, которую я забыл выключить.
Скорей бы выздоравливал Валька. Сделаем дело, и я смогу спать спокойно у себя дома, через стену от папы и мамы. У Ж' они меня в обиду не дадут. Если Федотыч такой обормот, чтобы и наш дом поджечь, они сначала спасут меня, а уж потом цветной телевизор.
И ходить теперь надо посередине улицы, избегая кирпичей, «случайно» падающих с крыш, как было с Шерлоком Холмсом, объявившим войну коварному профессору Мориарти.
Я выключил свет, снова заснул и проснулся опять — на сей раз вроде бы от запаха дыма. Неужто взаправду горю или мне это вновь почудилось?..
Я привстал. Напротив меня кто-то сидел, покуривая. Разгорающийся от затяжек огонек выявлял из темноты толстые губы Федотыча. Мы молчали. Дыхание у меня остановилось. «Снится», — мелькнула мысль.
Внезапно снящийся мне, как я считал, Федотыч больно ущипнул меня за ногу. Я вскрикнул.
— Нет, я не снюсь, — словно угадал он. — Крючок у тебя на двери слабенький — гвоздиком можно скинуть.
Я даже слова вымолвить не мог.
— Дружки твои напели бог весть чего, — продолжал Федотыч. — Решил сам проверить. Врут?
— Врут, — выдавил я.
— О чем врут? — спросил он.
— Не знаю… — слабо ответил я.
— А говоришь, врут… Так и будем считать, что врут. Договорились?
— Договорились, — выдохнул я.
— Это и хотелось от тебя услышать. Ты парень сообразительный. Такое взаимопонимание всегда приятно, — спокойно курил Федотыч.
Я нащупал кнопку лампы и включил ее, а то в темноте меня прямо оторопь брала.
Федотыч моргнул от света и приветливо улыбнулся:
— Не страшно одному?
— Кого бояться? — Но дрожащий голос выдавал меня.
— Считай теперь, некого. — Федотыч огляделся. — У тебя здесь неплохо.
— Кто мой сарай показал?
— Какая разница? Ну, Витя… Ну, Саша… Я и сам в шнурок не сморкаюсь. Не все ли равно?
— Пожалуй, да, — осторожно согласился я.
И оттого, что он говорил так спокойно, обыденно, как бы невзначай, меня охватил ужас.
— Ну, бывай! — Он встал. — Я не первый день живу. И никто от меня вот так запросто не уходил, пока сам не разрешу. Приятных сновидений.
— Приятных… — осмелел я, видя, что он собрался уходить. — После вашего визита бабочки на зеленом лугу не приснятся.
