Золотая звезда | страница 42
В один ноябрьский вечер коменданту Шнапеку доложили, что выехавшая в город с утра Тася не возвратилась. Машину, в которой она уехала, видели в сумерки у офицерского казино, затем следы её терялись. Через сутки опрокинутую машину нашли под мостом, шофер и ефрейтор лежали тут же, убитые тесаком, рядом на земле лежали изорванный шарф Таси и вывороченная её сумочка.
Шнапек не сомневался, что Тасе отомстили за Разгонова. Гибель Таси не очень огорчила немцев, хотя её весёлый характер развлекал даже хмурого Шнапека. Другое тревожило немцев. Случай на охоте с группенфюрером фон Мангеймом и смерть Таси Пискарёвой доказывали, что после трёх месяцев относительного спокойствия партизаны опять показали, на что они способны. Нужно было принять строгие, решительные меры, а группенфюрер фон Мангейм, командовавший силами СС в этом районе, после неприятного случая на охоте впал в странную апатию. Всё это беспокоило и раздражало коменданта.
...В то время как охранная полиция, полевая жандармерия, тайная полиция искали хоть каких-нибудь следов похищения Таси, в семидесяти километрах от Плецка, на лесной поляне, в шалаше сидели двое – Иноземцев и живая и невредимая Тася Пискарёва. Метрах в пятидесяти от них, прикрытый еловыми ветками, стоял самолёт «У-2». В шалаше происходил тихий разговор.
– Ты должна быть довольна, – говорил Иноземцев, задумчиво глядя на огонёк коптилки, – ты должна быть довольна, у тебя была нелёгкая жизнь всё это время.
– А у тебя? – сказала Тася.
Резкие морщины легли у переносицы и у рта Иноземцева.
– Я знал, на что я иду, хотя был горожанин, типичный москвич. Начал войну в парашютно-десантных войсках, сразу хватил лиха: сто семнадцать человек нас осталось, когда мы вышли с оружием в руках из окружения. Потом – ранение и ещё ранение. Восемь месяцев в лесу. Городской человек попадает в лес... Зимние ночи, костров разводить нельзя, метель, мороз, голод, ожидание самолёта с пищей, а главное – с патронами. И это – ещё не главное испытание.
– А что, по-твоему, главное?
– Сразу об этом не скажешь... Видишь ли, Лев Толстой под фамилией Долохова вывел в «Войне и мире» партизана Фигнера, Александра Самойловича Фигнера. Это был гордый, страстный характер. Фигнер был хорошим офицером-артиллеристом, но попросился у Кутузова отпустить его в Москву. Москва в то время была в руках у французов. Фигнер собрал разорённых людей, потерявших родных и близких. Вместе с ними он истреблял французов в самой Москве. Потом, когда неприятеля изгнали, Фигнер появляется в оккупированном французами Данциге. Он снова собирает отряд из бывших пленных испанцев и русских и снова по-партизански борется с французами в тылу. За ним охотились, голову его оценили, его преследовали лучшие кавалерийские полки. В конце концов, Фигнера и его людей окружили близ города Дессау. Фигнер бросился в Эльбу, поплыл. Конец его похож на конец Чапаева: его ранили, и он утонул в реке. Какая необыкновенная судьба! Правда?
