Лиззи обернулась.
В нескольких шагах от нее стоял дряхлый сгорбленный человек в латаной-перелатаной одежде. На его морщинистом лице сияла широкая беззубая улыбка.
– Лиззи Пул! Мы-то думали, что потеряли тебя навсегда. А ты – вот она, живая и здоровая! Да еще такая нарядная! Жаль, твоего отца нет с нами. Ох и обрадовался бы он!
Надтреснутый старческий голос дребезжал и срывался, но слова – все до единого – звучали невыносимо отчетливо.
Лиззи похолодела от страха. Конечно, в Лондоне оставались люди, которые могли бы ее узнать. Но она думала, что ни с кем из них не столкнется, поскольку будет вращаться в совершенно иных кругах. Кто же знал, что Всемирная выставка приведет к такому тесному соприкосновению всех слоев общества?
«Богатый и бедный встречаются друг с другом…»
Лиззи молчала. Джеффри смотрел на старика с нескрываемым изумлением. Даже громогласный граф, казалось, лишился дара речи.
– Это же я! – Старик подошел на шаг ближе. – Бен Уэзерс! Не может быть, чтобы ты забыла меня.
Лиззи вгляделась в добродушное лицо с мясистым красным носом и бледно-голубыми выцветшими глазами. Это действительно был Бен Уэзерс, один из лучших друзей ее отца. Годы согнули его спину, отняли зубы и добавили морщин, но это был именно он. Конечно же, он!
Она приложила все силы, чтобы преодолеть желание немедленно расспросить его об отце. Сэм Пул умер, когда она была в Австралии, и кто, как не его близкий друг, мог рассказать ей о последних днях отца.
Понял ли Бен Уэзерс, что она узнала его? Он по-прежнему улыбался и даже немного развел руки в стороны, словно приготовился обнять ее. Лиззи всей душой стремилась в эти объятия, но не сдвинулась с места и только крепче сжала руку Джеффри. Она выбрала свой путь и должна была отречься от знакомства с человеком, которого когда-то любила как близкого родственника.
– К кому вы обращаетесь… сэр? – произнесла она, воспользовавшись надменным тоном, опробованным на Хардинге, и насмешливо выделив слово «сэр».
Бен Уэзерс отшатнулся – как будто получил пощечину.
– Но, Лиззи!.. Неужели ты… – Он на секунду умолк, потом недоверчиво спросил: – Вы хотите сказать, что вы не Лиззи Пул?
Всякую уважающую себя леди возмутило бы такое поведение простолюдина.
– Я хочу сказать, что не могу быть решительно никем из ваших знакомых, – с холодным презрением процедила Лиззи и тотчас устыдилась своих слов, увидев, как бедный старик вздрогнул от унижения.
