Лиззи и Джеймс рука об руку шли по дорожке вдоль берега Серпентайна.
– Должен сказать, несмотря на недавнюю болезнь, ты шагаешь куда энергичнее, чем в прежние времена.
– Разве? – Лиззи тотчас замедлила шаг.
– Нет-нет, это очень хорошо! – со смехом заверил ее Джеймс. – Раньше, когда мы гуляли по парку, ты застревала на каждой кочке и постоянно жаловалась, что твои туфли не выдержат такого испытания.
Лиззи приподняла ногу на несколько дюймов над землей. Потертые кожаные башмаки совсем не сочетались с блестящими шелковыми юбками.
– Наверное, дело в том, что я научилась выбирать для пеших прогулок более практичную обувь, чем атласные туфли.
– Понятно, – кивнул Джеймс. – Ты стала старше и мудрее.
– Старше – да. А вот насчет мудрее… – Лиззи пожала плечами.
Джеймс улыбнулся:
– И все же у меня просто в голове не укладывается, как ты отважилась появиться на публике в таких отвратительных башмаках.
– Бабушка сказала, что завтра мы займемся моей обувью.
Свернув за поворот, они увидели медленно идущую им навстречу пожилую пару Джентльмен тяжело опирался на трость и поддерживал под руку свою спутницу Они были одеты со всей тщательностью, но очень старомодно.
– Смотри-ка, древний мистер Уолбертон и его не менее древняя жена. Ты помнишь их, Рия? – спросил Джеймс.
Лиззи пробурчала что-то невнятное и следом за Джеймсом вежливо поклонилась старикам. Морщинистые лица озарились неопределенными улыбками. Почтенные супруги доброжелательно кивнули Лиззи и Джеймсу и, кажется, так и не узнав их, неторопливо продолжили свой путь.
– Эти двое состарились еще до начала времен, – усмехнулся Джеймс. – Ты дала им прозвище «мистер и миссис Сморчок», помнишь?
– Мало ли какие глупости я говорила давным-давно.
– Но это были восхитительные глупости. Если ты и впрямь стала взрослой и мудрой, я буду крайне разочарован.
Лиззи решила воспользоваться благоприятным моментом. Раз Джеймс настроен обсуждать прежние времена, – почему бы не задать ему несколько вопросов? Ведь Рия задним числом пришла к выводу, что разговор, однажды переданный ей Джеймсом, мог касаться отношений между ее, Лиззи, матерью и сэром Гербертом.
Не желая возбуждать лишних подозрений, она начала издалека:
– Скажи, Джеймс, какие картинки из нашего детства чаще всего приходят тебе на память?
Джеймс на секунду задумался.
– Ты страшно забавно надувала губы, когда тетушка не позволяла тебе съесть все поданные к чаю пирожные. – Он повернулся, с видом знатока оглядел ее прическу и, не снимая перчаток, притронулся к одному из локонов. – А еще для тебя было жизненно важно, чтобы каждый завиток твоих белокурых волос выглядел безупречно.
