Только высоких бокалов я насчитал всего три.
— Хорошо, что ты приехал, Зак. Я готовился к встрече, видишь? — Уолтер показал рукой на своё обильное угощение. — Скучно здесь. Я, конечно, сознательно выбрал себе жилищем эти места, да еще в Зефелене… Знаешь, где это?
— В Швейцарии, — ответил Майцев. — Я же туда сначала позвонил, и ваша экономка, Уолтер, перенаправила меня сюда.
— Верно, в Швейцарии, на берегу Рейна, ровно напротив самой богатой страны мира — Лихтенштейна, и ее столицы — Вадуца. Скучно мне, что здесь, что там, даже поговорить не с кем.
— Так за чем дело стало-то? Выбирайтесь в мир. Мы с радостью возьмем вас в консультанты на постоянной основе, и деньгами не обидим.
Уолтер наполнил бокалы, потом посмотрел на нас, пересчитал и пошел к старомодному шкафу из темного дерева — за четвертым.
Когда в каждом из четырех сосудов оказалось понемногу вина, Бильфингер сказал:
— Нет, довольно с меня. Да и нет веры уже ни во что. Если уж мои работодатели сложили лапки перед могущественным врагом, то кто такой я? Блоха. И чем дальше я спрячусь, тем спокойнее мне станет. Но вот поговорить я иногда люблю! Наверное, это старческое. За здоровье! — блеснул он ломаным русским.
Все пригубили понемногу вина, и над столом повисло странное молчание, какое бывает при встрече старых друзей, когда обо всем уже наговорились и нужно время просто посмотреть друг на друга, оценить перемены и понять, что ничего не возвращается и каждый новый миг жизни — новый.
— Не знаю, будет ли тебе интересна моя история во второй раз, — вдруг произнес Уолтер. — Да и Алексу будет скучно. Погуляйте по окрестностям, здесь есть на что посмотреть. Сделайте фотографии, будет что вспомнить.
Захар согласно кивнул и показал Алексу подбородком на дверь. Сам он в один глоток осушил бокал и, прихватив пару кусочков сыра, направился вслед за Вязовски.
— Когда я был молод и полон надежд, — начал разговор герр Бильфингер, — я хотел изменить мир. Сделать его справедливым и открытым. Как вы сейчас. А поскольку образование у меня было хорошим — Даремский университет — не Оксфорд и Кэмбридж, но и не «университеты из красного кирпича» и тем более не «из листового стекла»! Дарем — это… Дарем. В общем, когда мне было двадцать четыре года и я обзавелся шапочкой магистра филологии, мне поступило предложение от старинного друга семьи поступить в секретную разведывательную службу — SIS, о которой до сих пор знают только профессионалы, которой нет в списке британских ведомств, а уж в те времена — перед смертью Сталина — о ней не знали и некоторые министры.
