— Держись, Генка! — крикнул я. — Сейчас прыгнет!
Но волчица вильнула хвостом и залаяла.
— Генка! Да ведь это же Ага! — вырвалось у меня. — Овчарка лесника!
А мы, дураки, на дерево от неё залезли!
— Ага! Ага! — осторожно позвал Генка.
Но Ага равнодушно посмотрела на него и направилась к Серёжкиному мешку.
— Ага! Ага! — закричал Генка, пытаясь спасти мешок.
Я засвистел, Генка бросил в неё шишкой, но Ага, не обращая на нас внимания, принялась трепать мешок. Решиться на то, чтобы отбить колбасу, было рискованно: а вдруг это не Ага, а всё-таки волчица?
Ага упёрлась в мешок лапами, разорвала его и начала уплетать колбасу. Генка достал рогатку и выстрелил. В мешке что-то брякнуло — по траве растеклась лужица молока. Ага вылакала молоко, облизала мешок и перетащила его за сосну, — нам виден был только её хвост.
Серёжкина колбаска улыбнулась. В это время на дорогу верхом на лошади выехал лесник дядя Вася.
— Вы что здесь делаете?
— Наблюдаем! — неожиданно подал сверху голос Серёжка. До этого его не было слышно. — Местность изучаем…
— Собаки испугались?.. Ага, нельзя! — крикнул лесник. — Слезайте, не тронет! Ко мне, Ага!
Но Ага вдруг остановилась возле ёлки, обнюхала траву и, ощетинившись, зарычала. Дядя Вася подошёл к ней, наклонился и что-то долго рассматривал под ёлкой.
— Ну, слезайте! Живо! Делать вам здесь нечего!
Мы слезли. Генка поднял мешок, но в нём ничего уже не было. Дядя Вася вывел нас на дорогу, и мы, стараясь не отставать от него, пошли домой. Куда уж теперь охотиться — время позднее, да и страшно хотелось есть.
Не доходя до опушки, дядя Вася окликнул Агу и свернул на лесную тропу. Дальше мы пошли одни. В лесу стало заметно смеркаться. С ёлки на ёлку бесшумно перелетали птицы. Мы пошли быстрее. Послышалось мычанье коров в посёлке. У меня будто с плеч гора свалилась, даже про голод забыл.
Генка шёл, опустив голову, и молчал. Видать, он здорово переживал нашу неудачную охоту.
А Серёжка, теперь осмелев, снова начал шутить:
— Попробовали колбаски?.. А за молочко Ага нам, наверно, спасибо говорит…
Он со всех ног кинулся к придорожной сосенке, повис на ней и, взвизгивая и дрыгая ногами, изобразил Генкино бегство от «волчицы». Теперь, когда мы знали, что в лесу была не волчица, а собака, нам стало смешно.
Но вдруг Генка схватил меня за руку:
— Ты знаешь, а волчица-то была настоящая…
Мы с Серёжкой даже остановились.
— У Аги щенков-то нет!
— Правда нет!
— А вылинявшей шерсти на боках тоже нет?
