— Каждое поколение мастеров приносит новизну в наше древнее искусство. Вспомни, почтенный Мен, сколь отлична базальтовая статуя великого воителя Тутмоса, победителя Кадеша и Митанни[23], от статуй фараона Яхмеса[24], изгнавшего гиксосов, которые, в свою очередь, также не похожи на более ранние изображения. А совершенно отсутствовавшие раньше обнаженные фигуры женщин? Ведь они появились не более двухсот лет назад. Я согласен с тобой, почтенный Мен, только в одном — мы действительно должны воздерживаться от чрезмерной правдивости, воплощая в камне образ фараона, да живет он вечно, или членов его семьи. Наш фараон в своей борьбе с уасетским жречеством не щадит даже древнего величия Большого Дома[25]. Но он еще молод, горячность его оправдана. Тем более мы должны возвеличивать образ фараона, сына Ра, в глазах неджес[26]. Тебе же, почтенный Тутмос, я скажу, что я восхищен твоими работами, но сумей же не переступать грани, отделяющей носителей божественной власти от неджес!
— Да-да, — поддержал его Мен, — мы все возлагаем на тебя большие надежды, Тутмос. Мне радостно, что сын моего старого друга столь преуспел в своем искусстве. Но я буду огорчен, если ты низведешь его до изображения будничной жизни простого люда.
Старые и мудрые мастера, представители старой школы скульпторов, защищали и превозносили то, против чего в душе Тутмоса давно зрел инстинктивный протест. Взором большого художника он видел пагубность культового характера искусства, находившегося под неусыпным наблюдением жрецов.
Реформа Эхнатона, ограничившего их непомерное могущество, открыла новые возможности для развития искусств.
Слушая Мена и Юти, бывших когда-то наравне с отцом его наставниками, он почувствовал необходимость ответить им, и не только для того, чтобы защитить молодую школу художников, но и уничтожить свои собственные сомнения.
Он слишком хорошо знал своих собеседников для того, чтобы не скрывать свои мысли.
— Уничтожение статуи божества и его имени в надписях равносильно уничтожению его самого. Так говорят жрецы. Но ведь и статуи и надписи делаются руками людей, а поэтому, выходит, мы сами создаем богов? Разве в одном этом вы не видите ложь, изрекаемую жрецами? Они говорят о божественности власти фараона. А что делают сейчас жрецы Амона? Разве, выступая против фараона Эхнатона, они, тем самым, не бросают вызов самому Атону? Вряд ли они стали бы делать это, если бы не знали, что божественность фараона не более как выдумка.
