– Которого застрелил какой-то браконьер?
– Нет, ничего сенсационного. Он спокойно умер в своей постели.
– И как его звали?
– Пфайль.
– А, Пфайль. Граф Пфайль?
– Нет, – рассмеялся Сент-Арно. – Просто Пфайль. Бывают же у природы демократические капризы. Между прочим, несмотря на всю свою буржуазность, он был большим авторитетом в лесном деле и основателем одной из наших знаменитейших сельскохозяйственных теорий.
– Какой же, позвольте спросить?
– О том, что сочетание болот и песков в определенных обстоятельствах создает особенно рафинированную культуру. Болото само по себе ни на что не пригодно, и песок сам по себе бесполезен, но в земле Бранденбург Господь расположил их рядышком, что было особым благодеянием для этой местности и, конечно, для человечества. И вся прусская история произошла, так сказать, из этого акта милосердия Бога к своему заведомо любимому детищу – маркграфству Бранденбург. Вот тебе и вся знаменитая теория Пфайля, возможно, немного слишком остроумная. Поскольку чернозем Пирица[109] всегда был лучшей почвой, во всяком случае, он лучше, чем сочетание болота и песков. Ну, а теперь – рысью, чтобы согреться и продвинуться вперед.
И они двинулись рысью через плато, минуя деревья и выступы скал, и потом снова перекрестки дорог и путевые столбы. На одном была надпись: «На Лысую гору». Указав на него, Сент-Арно сказал:
– Заедем туда? Или ты предпочитаешь отдельную экскурсию?
Это прозвучало высокомерно и язвительно, и она непроизвольно отшатнулась при его приближении.
Однако полковник завелся и продолжал в прежнем тоне:
– Ты только погляди, как луна освещает скалы. Это же сплошь призраки, гротескные фигуры и физиономии. Держу пари, все тамошние толстяки – монахи, а все худышки – монахини. В самом деле, господин фон Гордон был прав, когда называл Гарц страной ведьм.
И тут они подъехали к уступу, откуда путь через плато снова спускался вниз. Лошади рвались вперед прежним аллюром, но всадники, пораженные открывшейся перед ними картиной, непроизвольно натянули удила. По долине со стороны Кведлинбурга и Чертовой стены[110], с грохотом и лязгом надвигался последний поезд, рассыпавший по полю искры, и лунный свет пронизывал облако дыма, а впереди сверкали два огненных глаза.
– Дьявол не дремлет, – сказал Сент-Арно – Того и гляди, догонит.
И поскакал вперед. Сесиль и Гордон последовали за ним.
