Диковинкой были и лавки, торгующие всякой всячиной. В деревне каждая семья готовила для себя всё сама: еду, одежду, обувь. Поэтому одежда деревенских жителей разнилась гораздо больше, чем городских: многое зависело от мастерства умельца да от используемого материала. Охотники чаще ходили в одеждах из звериных шкур, скотоводы – из кожи домашних животных, земледельцы – из выделанных растительных тканей. Редко кто менял семейную привычку и надевал чужое. В городе же все носили почти одно и то же, различаясь между собой лишь цветом камзолов да штанов, или же их отделкой.
Берт никак не мог решить для себя, что лучше: быть одинаковым со всеми, или отличаться? Поначалу он немного путался в определении профессии и статуса встречающихся ему людей, но со временем привык и научился различать: ага, это кузнец: у него на рукаве нашивка в виде скрещённых молота и клещей; а это портной – у него иголка и ножницы.
Запоминать приходилось многое. Но Берту хотелось узнать больше. И он всё свободное время ходил по городу.
Но когда часы на главной городской башне показывали «27», Берт торопился домой. Ему нравилось перед сном посидеть у очага и посмотреть на пляску огня.
Дядя Дейв обычно сидел молча, тетя Сэлли расспрашивала Берта, что он успел увидеть в городе, что ему понравилось. Берт отвечал, но почти ничего не спрашивал: ему нравилось додумываться до всего самому. Тем более что жизнь в городе оказалась не такой уж и сложной: каждый занимался своим делом, и, в общем, ничего непонятного не происходило. Разве что о «святом деле», о котором упомянул монах, Берту хотелось узнать побольше, но спрашивать дядю Дейва он опасался, помня его прежнюю реакцию. С ребятами на улице тоже не удавалось поговорить: все обучались семейному мастерству или помогали по хозяйству, и времени на пустые игры и разговоры не оставалось.
Берту почему-то казалось, что за словами о «святом деле» скрывалась какая-то тайна, но полагал, что рано или поздно она раскроется. К тому же ему пока хватало новостей и без того.
– Если бы огонь мог освещать! – вырвалось у Берта, когда он смотрел на пляшущие в очаге чёрные языки пламени.
– А зачем это нужно? – пожала плечами тётя Сэлли. – Огонь даёт тепло, этого достаточно.
– Но тогда он мог бы разгонять мрак во Времена Тьмы!
– Ну, это ведь случается так редко: один раз в несколько лет.
– И… – Берт задумался. – И тогда во мраке мы не обжигались бы! Сразу было бы видно: горит огонь или нет!
