Жургч выстрелил. Пуля, напоминающая сдвоенную крест-накрест клешню краба, вылетела из ствола и вонзилась в самое аппетитное и мягкое для неё место человека – в живот. Тотчас же крестообразные челюсти раскрылись и принялись пожирать живую плоть, быстро пережёвывая и проглатывая.
Поражённый пулей несчастный закричал. Жургч бесстрастно следил за агонией жертвы, поглаживая ствол пистолета.
Пистолет попал к нему совсем недавно. Жургч нашел его под кустом и взял себе, привлечённый сначала необычностью формы, а затем покорённый неожиданным действием выстрела.
Жургч недолго задумывался, пуская пистолет в ход при любом удобном случае. Более того, вскоре он принялся использовать пистолет и при разрешении небольших конфликтов, где вполне можно обойтись зуботычиной – например, если кто-то наступал ему на ногу.
Жургч сначала немного удивлялся собственной возросшей агрессивности, но затем успокоился, привыкнув наслаждаться полученной властью. Сам ли Жургч дошёл до такой мысли, или она была внушена ему пистолетом – не имело значения.
Жертва перестала дёргаться: пуля в беспрестанном пережёвывании дошла до жизненно важных центров и прекратила агонию человека. Но продолжила двигаться и жевать.
Жургч повернулся, спрятал пистолет и ушёл. Ему стало неинтересно. А раньше обычно досматривал до конца: пуля, постепенно увеличиваясь в размерах, сжирала жертву без остатка и замирала, распухшая, постепенно окукливаясь. Впрочем, это протекало достаточно медленно, и было не столь зрелищно, как сам выстрел.
Поэтому Жургч никогда не видел, как пуля, превратившись в блестящее металлическое яйцо-куколку, медленно вызревает, постепенно меняя цвет от серебристо-блестящего до матово-чёрного.
И как потом лопается застаревшая кожура, и на месте бывшей металлической куколки остаётся лежать новенький блестящий пистолет, немного необычной формы, у которого на конце стола торчит первая пуля, напоминающая сдвоенную крест-накрест клешню краба, а ещё двенадцать точно таких же пуль теснятся, дозревая, в магазине пистолетной рукоятки.
Так они размножались.
– Да-а, – Великий Завоеватель пнул левой ногой то, что осталось от космического корабля, и огляделся.
– Ну и дыра! Похоже, на всей планете не найдётся и завалящего городишки, сплошная сельская местность.
Ещё при облете он обратил внимание на отсутствие крупных поселений. Сердце подсказывало, что не стоит связываться с такой дрянной планетишкой, но Великий Завоеватель привык во всём подчиняться собственной стальной воле и не слушать ничьих советов, будь это даже его собственное сердце. Тем более что у сердца не имелось никаких веских аргументов, одно лишь неявное предчувствие. И вот – пожалуйста.
