Полковник машинально потянулся за папиросами и вынул из кармана коробку. На крышке ее были изображены черный всадник и голубые горы, покрытые снегом. «Казбек», прочитал Богданов и удивился, словно не понял, откуда взялась эта коробка — странный предмет, принадлежавший бесконечно далекому миру, исчезнувшему из памяти. Полковник взял папиросу и автоматически постукивал ею по крышке. Потом закурил, не сознавая того, что делает, и опустил зажигалку в карман. Видимо, он должен был согласиться с тем, что даже победоносная тактика оказывается бессильной, если мужество людей исчерпано. Он чувствовал себя, как на палубе судна, получившего пробоину, в которую вливается океан. Но продолжал сражаться. подобно адмиралу на ускользающем из-под ног мостике.
Капитан Тарелкин, тяжело дыша, стоял за спиной комдива. Светлый папиросный дымок проворно поднимался кверху и выскальзывал в щель наружу. «Ну и характер!» подумал капитан, с упреком и уважением глядя в затылок Богданова.
К воротам овина подъехали розвальни. Опираясь на руки санитара, из саней вышел майор Столетов. Голова у него была забинтована, отчего казалась непропорционально большой. Он постоял, осматриваясь, как бы не узнавая места, и двинулся к входу. Шел он твердо, но все время забирал немного вкось и у ворот остановился отдохнуть.
Зуев первый увидел Столетова.
— Товарищ майор! — крикнул адъютант, вглядываясь с сострадательным вниманием в маленькое затененное лицо.
— Полковник здесь? — спросил Столетов и направился к лестнице.
— Здесь. Да вы постойте… — сказал Зуев.
— Ничего, ничего, — проговорил Столетов.
Он поднялся на первую перекладину, но потом лег на лестницу грудью.
— Ах, нельзя вам! — сказал адъютант.
— Задело меня… Понимаешь… — застенчиво сказал майор. Цепляясь руками, он перенес тело на следующую перекладину и снова секунду отдыхал.
— Сейчас я помогу! — крикнул Зуев.
Он встал ниже Столетова и поддерживал его за пояс. Наверху майор сел, и ему подал руку Тарелкин.
— А, это вы, — сказал Богданов, увидев Столетова.
— Разрешите обратиться, — тихо сказал майор.
— Ранены… Тяжело? — спросил комдив.
— Царапина. Разрешите доложить… — Столетов еле заметно покачнулся. Лицо его было освещено неживым, зеленоватым светом. На белой марле, оплетавшей голову наподобие шлема, проступали темные пятна.
— Да, да, — сказал комдив.
— Батальон выполняет боевой приказ, — проговорил майор, стараясь держаться прямо, и хотя никакой надобности в его личном донесении об этом не было, Столетов, явившийся сюда, совершил доблестное усилие. Он повиновался высокому требованию того, что считал своим долгом.
