«Это означает одно, — я что-то позабыла. Так и есть! Здесь же надо свернуть», — подумала она, и сердце её усиленно забилось.
Динни чуть не задохнулась, когда Стэк открыл ей дверь. «Завтрак будет через пять минут, мисс». Чёрные глаза Стэка, слегка выкаченные, но тем не менее вдумчивые, крупный нос и благожелательно искривлённые губы придавали ему такой вид, словно он выслушивал исповедь девушки, хотя исповедоваться ей пока что было не в чём. Он распахнул дверь в гостиную, закрыл её за Динни, и она очутилась в объятиях Уилфрида. Этот долгий и радостный миг, равного которому она никогда не испытывала, разом рассеял все мрачные предчувствия. Он был таким долгим, что ей стало немножко не по себе: а вдруг Уилфрид не успеет вовремя разомкнуть руки? Она нежно шепнула:
— Милый, если верить Стэку, завтрак был готов ещё минуту назад.
— Стэк не лишён такта.
Удар, неожиданный, как гром среди ясного неба, обрушился на девушку лишь после завтрака, когда они остались одни.
— Всё раскрылось, Динни.
Что? Что раскрылось? Неужели? Девушка подавила порыв отчаяния.
— Каким образом?
— Эту историю привёз сюда человек по имени Телфорд Юл. О ней ходят слухи у разных племён. Сейчас она, видимо, уже обсуждается на базарах, завтра будет обсуждаться в лондонских клубах, а ещё через несколько недель меня начнут сторониться. Тут уже ничем не поможешь.
Динни молча поднялась, прижала голову Уилфрида к своему плечу, затем села рядом с ним на диван.
— Боюсь, ты не до конца отдаёшь себе отчёт… — мягко начал он.
— В том, что это меняет дело? Да, не отдаю. Это могло его изменить, когда ты сам рассказал мне обо всём. Но не изменило. Теперь и подавно не изменит.
— Я не имею права жениться на тебе!
— Оставь книжное геройство, Уилфрид! Зачем связывать себя мыслью о несчастье, которое ещё не произошло?
— Ложный героизм вовсе не в моём характере, но, мне кажется, ты всё-таки не отдаёшь себе отчёт…
— Отдаю, отдаю. Выпрямись и опять ходи в полный рост, а до тех, кто тебя не поймёт, нам нет дела.
— Значит, тебе нет дела до твоих близких?
— Нет, есть.
— Но не предполагаешь же ты, что они поймут?
— Я заставлю их понять.
— Бедная моя девочка!
Его спокойная нежность показалась Динни зловещим предзнаменованием. Уилфрид продолжал:
— Я не знаком с твоими, но если они действительно такие, как ты их описала, то не обольщайся, — они не порвут с наследственными убеждениями, не поднимутся над ними. Просто не смогут.
— Они любят меня.
— Тем нестерпимей будет им думать, что ты связана со мной.
