Это увидела простоволосая Марта, вышедшая на кухню; последние слова она слышала.
— Раз корову даешь, так уж заодно бы и лошадь, — ядовито сказала она, кривя полные губы и щуря припухшие от сна глаза.
— Поди, проспись, — с презрением сказал ей Михкель.
Вечером Коор навестил тестя.
Между Михкелем и Йоханнесом Вао на грубом, но чисто отскобленном кухонном столе стояла двухлитровая жестяная кружка с пивом и табак в коробке. Пиво было темное, почти черное, и очень густое, попадая на пальцы — склеивало их, вливаясь в желудок — горячило кровь. Йоханнес мастерски варил пиво и, надо сказать, потчевал им не всякого гостя.
Неторопливо прихлебывая, говорили о многом. И трудно было по этой беседе понять, что главное в ней, а что — так, ради празднословия сказано. Поспорили о том, сколько класть хмеля в пиво, о ягнятах поговорили.
— Одного от Лолли можешь считать своим. Любого выберешь, — щедро обещал Михкель.
Виды на весну взвесили. Дед Татрика по каким-то своим приметам обещал сухое лето.
— Дед Татрика уж нюх потерял, — веско сказал Йоханнес. — Стар стал…
Михкель с этим согласился.
— Одно тебе скажу, — значительно сказал он. — Силен тот, кто хлебом владеет. Нет сейчас ничего дороже хлеба.
— Хлеб в цене, — согласился Йоханнес.
— Хлеб дорог… — продолжал свои мысли Михкель. — Но земля стала дешева — даром всем, кто ее хочет брать… И хлеб может подешеветь…
Сказав эти непонятные слова, Михкель многозначительно посмотрел на Йоханнеса и стал завертывать табак в бумажку.
— Земля что ж, бери и владей любой, — согласился и с этим Йоханнес, высек из зажигалки огонь и дал зятю прикурить.
— Ну, а как с землей Курвеста — решили уже? — лениво спросил Михкель. — Слышно, там еще желающие объявились — Рунге?
— Да, два заявления… Будем разбирать, — не без важности сказал Йоханнес.
— Ну… и думаешь как?
— А чего там думать… Хозяйство большое, на обоих хватит. Посмотрим…
— Вот-вот — обоим… — широко оскалился Михкель. — А по мне — тому преимущество дать, кто нужнее… Рунге на готовенькое хочет, от него шиш деревне, а Кянд трактор вносит в товарищество.
— Трактор — не плохо… — одобрил Йоханнес. — На молотьбе будем обеспечены.
— А Рунге посади в дом Курвеста — он через два года, пожалуй, тебя перещеголяет. Ты всю жизнь на своем хуторе мозолишься… А он теперь придет голенький, все даром получит, и через два-три года ты перед ним первый шляпу снимать будешь… Справедливо это?
Йоханнес промолчал. Вообще-то он в глубине души и в самом деле считал такую перспективу несколько оскорбительной для своего не такого уж маленького самолюбия. Только вот любопытно, каким краем это трогает Михкеля? Йоханнес исподлобья задумчиво посмотрел на зятя, ущипнув пальцами свою мохнатую бровь, стал наматывать на пальцы отросшие седые волоски.
